увидел Лики, которые смотрели на него.
Они смотрели с жалостью и пониманием. Впервые они его не раздражали. Они были свои.
Сережа выскочил из церкви и увидел тело отца Филарета.
Филарет лежал на белом, затоптанном снегу, и земля вокруг него наливалась багряным, страшным цветом.
А рядом валялся огрызок яблока.
«Откуда ж яблоки зимой?» – подумал мальчик.
И эта непонятно откуда взявшаяся мысль почему-то его успокоила.
– Расходимся по домам! – приказал командир и слез с крыльца.
Похоронили отца Филарета в церковном дворе.
Новый настоятель сказал, что это он так договорился с властями – мол, чтобы не было бузы.
Народ согласился: то, что принявший мученическую смерть отец Филарет лежит в церковном дворе – правильно и даже справедливо. Ну, раз уж так все сложилось, то пусть будет хотя бы такая справедливость.
Сережа стоял на похоронах и все время думал, что тот человек, который лежит в гробу, совсем не походит даже на спящего отца Филарета. Он вообще на Филарета не похож. Это был какой-то другой человек. Или даже не человек.
С тех пор как плакал в церкви, Сережа не проронил ни слезинки. Ему казалось, что он превратился в механизм, который автоматически, непонятно зачем, совершает положенные действия.
В голове его не рождалось мыслей, а в душе – чувств. Он не думал о будущем, не страдал по ушедшему человеку. Поднимал ноги – шел. Поднимал руки – что-то делал. Но сам находился словно не здесь, а вот где именно находился – оставалось неясным.
Поминки устроили в доме отца Филарета, где теперь должен был жить новый настоятель.
Все говорили про священника добрые слова. И те, кто любил его. И даже другие, прочие, уважавшие.
Новый настоятель предложил Сереже остаться жить здесь, при церкви.
Мальчик резко отказался. Будто выбил из себя два слова:
– Не буду.
Настоятель не удивился. Спросил только:
– Куда ж ты теперь?
Сережа не ответил.
Хромой Семен пил и молчал. Не просто так молчал от неохоты говорить, но мрачно. Словно думал какую-то тугую мысль, но не видел необходимости ее высказывать.
Кто-то попытался сказать, что, мол, на поминках священников не надо бы пить – не принято. Но Семен только сверкнул на него глазом и буркнул:
– Как же так: поминки без водки? И себя не уважать, и усопшего.
И снова замолчал.
Наконец председатель поднялся и начал речь, обращаясь почему-то к отцу Филарету.
Он говорил так, словно отец Филарет сидел тут, среди них, и вот он к нему обращался. Как к живому.
– Ты… Это… Отец Филарет… Это… Не боись… Мы похоронили тебя как надо. В церковном дворе. И оградку я сделаю как подобает. Я с кузнецом нашим договорюсь – он скует все как надо.
– Как надо, так и скую, – подтвердил сидящий здесь же кузнец.
– И крест поставим.
– И крест скую, – согласился кузнец.
– И еще я… – Семен замер, будто не решаясь сказать, – …и