что еще чуть-чуть, и рабочий класс Финляндии, а следом за ней – Германии и других стран Запада, подымется на борьбу, поддержит Советскую систему государственности. Они уверенно говорили, что есть все основания надеятся, что трудящиеся массы восстанут против своих «буржуинов» и профашистского руководства. Так твердят, мол, сугубо выверенные научные разработки марксистско-ленинской теории по этому вопросу.
Но он, финский пролетариат, почему-то поступил не по-марксистски, его действия никак не вписывались в пародигму концепции мировой революции, он просто упорно молчал. Он даже совсем не проявил никакой, ну ни малейшей интернациональной солидарности с русскими рабочими и крестьянами, одетыми в серые солдатские шинели советского покроя. Совсем даже наоборот – все финские рабочие, все, как один, взялись за оружие, чтобы оказать сопротивление северо-восточным захватчикам. СССР теперь для них был страной – агрессором.
Однажды после допроса военнопленного – финского капрала, воевавшего отчаянно в качестве «кукушки» на сосне – снайпера, оперативниками было установлено, что он член коммунистической партии Финляндии с большим партийным стажем, бывший токарь одной из судоверфей.
«Что же получается, – размышлял Петр Иванович, – даже финские коммунисты запросились на фронт, и довольно-таки метко бьют советских коммунистов, прущих на финскую землю с целью ее освобождения. От кого? Не стыкуется с трактатами основоположников марксистско-лениннской теории о гегемоне мировой революции.
Хотя часть правды есть в этой войне – уж больно близко расположена граница враждебно настроенного государства от Ленинграда – нашей второй столицы. Северной Пальмиры. Да и чувствуется дирижерская палочка гитлеровского руководства в этой стране. Но они сами словно каким-то образом прозрели – все стали патриотами своего государства, недавно вкусившие дух самостоятельности и обретшие державный суверенитет».
Гитлеровское командование по понятным причинам смотрело на войну Сталина против Маннергейма с неподдельным интересом, делая выводы, прокручивая прогнозы, присматриваясь к стратегии операций и тактике боевых действий частей и подразделений Красной армии.
В то же время реакционные круги Англии, Франции и США рассматривали советско-финскую войну как подходящий повод для организации в недалеком будущем объединенного военного похода против СССР, всячески толкая руководство Финляндии на продолжение военных действий, обещая всемерную, активную поддержку.
А через год с небольшим, 7 ноября 1941 года, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль в послании Сталину даже обещал объявить войну Финляндии, но оговорился:
«Это было бы лишь формальностью, ибо наша широкая блокада уже действует против них. Мои соображения говорят против этого потому, что, во-первых, у Финляндии много друзей в Соединенных Штатах, и было бы более благоразумным принять во внимание этот факт…
Прошу не подумать,