Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии
больше у вас никого?
– Это все, кого мы знаем.
– А финансовые расходы?
– У нас кое-что отложено. Присылайте нам счета.
Вопросов больше не было. Эти двое напоминали два струящихся потока. Клайн – шумный и бурный. Леман – извилистый, журчащий. Их объединила решимость действовать сообща. В кратком изложении Клайна моё задание было таково: попасть на Гаити, наладить контакт с настоящими колдунами вуду, раздобыть яд и противоядие, пронаблюдав процесс приготовления и зафиксировав в письменном виде применение этих веществ на практике.
На выходе Клайн вручил мне запечатанный конверт из плотной бумаги, и я понял, что они были с самого начала уверены, что я приму предложение. Я уходил, а они как ни в чём не бывало продолжали болтать у меня за спиной.
Мы с дочерью Клайна Марной одновременно оказались в прихожей его квартиры. Было поздно, и мне пришлось проводить её до квартиры-студии на 68-й улице, где она жила. Снаружи моросил мелкий дождь, превращая тротуар в лужицы жёлтого цвета. Шторм миновал, и снова стали слышны шумы большого города. Не сказав ни слова во время нашей встречи, Марна и теперь шагала молча. Я поинтересовался, что за человек изображён на фото у них в квартире – седовласый джентльмен хрупкой наружности, а перед ним на столе два револьвера с рукоятками из слоновой кости…
– А, это Франсуа Дювалье. Юджин Смит[21] снял его в бытность с моим отцом на Гаити.
– Ваш отец знавал Папу Дока?[22]
Она кивнула в ответ.
– Какими судьбами?
– Они познакомились на открытии института, где Дуйон пасёт своих зомби. Института, который носит его имя.
– Имя Дювалье?
– Нет, – сказала она, засмеявшись, – моего отца. Он посещает Гаити вот уже двадцать пять лет.
– Это мне известно. А вы бывали там вместе с ним?
– Да, и не раз за все эти годы, только…
– Хорошо там?
– Там чудесно. Только знаете что, вам надо обязательно понять – отец действительно верит в существование зомби.
– А вы не верите.
– Не в том дело.
У порога её дома мимо проезжало свободное такси, и я помахал ему рукой. Мы пожелали друг другу доброй ночи. Последний авиарейс вылетел несколько часов назад, поэтому я велел таксисту отвезти меня на вокзал Гранд-Сентрал, где стал дожидаться ночного поезда в Бостон. Устроившись в вагоне, я сразу вскрыл переданный Клайном конверт. Помимо денег и авиабилета в нём оказался полароидный снимок, тусклое фото чернокожего крестьянина непритязательного вида. Короткая запись на снимке указывала, что имя его – Клервиус Нарцисс. Я поймал себя на мысли, что бережно держу в руках лицо этого бедняги с фото, поражённый тем, как благодаря обычному фотоснимку становятся близкими и вхожими тебе в душу вещи самые странные и несусветные. Дата на билете напоминала, что у меня есть ровно неделя для того, чтобы попробовать «слепить» из подручных средств хоть какое-то приемлемое естественнонаучное объяснение для