черной шкатулки основные этапы. Судя по всему, она появилась на острове Нуармутье*; те знатоки, к которым я обращался, определяют время ее изготовления 8 или 9 веком. В ней находилась небольшая сумка с письмами Св. Аустраберты к Св. Филиберту.
После того как остров опустел из-за очередного нашествия викингов, шкатулку перевезли на континент, в Нормандию, где она пролежала вплоть до 13 века, когда некий цистерианский монах снова привез ее на остров, в Белое аббатство. Затем – провал длиной в полтора века; полагаю, что ничего драматичного за это время не произошло. Но вот начинается Столетняя война, и шкатулку отправляют в монастырь на остров Мон-Сен-Мишель. Кстати, Сен-Мишель так и не покорился англичанам… Именно в это время – скорее всего в 15 веке – неизвестный автор описывает историю Нуармутье, где упоминается сначала сумка с письмами, а затем и сама шкатулка.
Спокойная жизнь шкатулки была вновь прервана, на этот раз – религиозными войнами. Во второй половине 17 века ее переправляют на Майорку, в Льюкский монастырь. Так в третий раз она оказывается на острове; видимо, Провидение выбирало островные монастыри не случайно…»
Мой собеседник снова умолк, разглядывая пепел своей сигары. «Я подошел к истории нашей семьи… Мой дед был наслышан о шкатулке с детства. Дело в том, что один из его знакомых увлекался собирательством… нет, не вещей, а историй о вещах. У любого коллекционера – Вам это хорошо известно – есть нечто любимое, некая слабость, особое предпочтение какому-то типу предметов, либо даже одному-единственному артефакту. И хотя в данном случае речь идет не о материальных вещах, а о преданиях, в принципе ничего не меняется: какие-то истории становятся любимыми, иные – сохраняют свое место до поры до времени, уступая его впоследствии другим. Легенда о черной шкатулке занимала прочное место в коллекции знакомого собирателя историй и пересказывалась им при всяком удобном случае. Постепенно дед не только выучил ее наизусть, но и задался целью выяснить: существовала ли она на самом деле, и если да – найти ее.
В легенде о шкатулке было много мистического, то есть такого, что мой дед, человек сугубо практичный, отбрасывал как религиозную чушь. Он принимал только сюжет, напрочь отвергая всё, что касалось монастырей, монахов и видений. Хотя слово «только» будет в данном случае неуместным: даже простой сюжетной канвы хватило для того, чтобы поразить воображение моего достойного предка.
Он бросил дела, отказался от почетных должностей, с готовностью предлагавшихся человеку не только родовитому, но также умному и решительному, и целиком углубился в поиски шкатулки. Жена ушла от него, потеряв надежду образумить своего супруга; он едва ли заметил ее уход. Если он еще продолжал кого-то замечать, то это была его дочь Шарлотта. Он брал ее с собой во все путешествия, или экспедиции, как он называл свои поездки, связанные с поиском черной шкатулки.
Наконец, они отправились в последнее путешествие, на Майорку, откуда вернулись