как я.
Тут же возник следующий Деборин муж, усталый физик Серёга. Но молодой. Но очень усталый. С улыбкой на лице, будто хотел обозначить, что рад меня видеть.
– Как живёте, физики? – спросил я у Серёги.
– Хорошо живём, пошутили физики, – сказал он.
– Так будете жить ещё лучше, шуткой на шутку ответил Леонид Ильич, – завершил я распространённый анекдот из серии «Физики шутят». Тут мы расслабились. Опять пошла в ход Деборина гитара. Сергей пел не хуже Николая, но, в основном, копировал Высоцкого, один к одному. Соответственно тогдашней моде. Все тогда пели и требовали перемен. Хоть каких-нибудь. И ещё требовали объяснить, какие будут перемены. И чтобы поскорее.
– Ты где так устал, – спросил я Сергея, – политика доконала?
– Всё вместе, – сообщил он, – хорошо, что у нас с Деборой любовь, а то жить совершенно негде. Ни черта не платят. Представь себе, я через микроскоп добрался до атома водорода. Это тебе как?
– Это для меня что-то запредельное. Ты видел один-единственный атом?
– Да. Именно так. Целый год его выцеливал.
– И что? Как он выглядит?
– Да так, ничего особенного. Только ядро видно. Чистый протон.
– И всё? А электрон где?
– Извини. Нету никакого электрона. Только туман вокруг ядра, ничего больше.
– А в чём открытие?
– Факты подтверждены, чего ещё-то? Слишком далеко от ядра орбита электрона. Пустоты много. Везде пусто. Она нас окружает. В пустоте живём. Вот откуда тоска берётся.
– Не может быть. Там есть что-то.
– Что?
– Вакуум, что ж ещё-то.
– Искать его я не буду.
– Почему?
– Перехожу на другую работу. Электроникой торговать.
– Да… И я на работу. Мне встреча назначена. В Горздраве.
– О-о, – произнёс Серёга, – так ты большой человек. В Горздрав кого попало не приглашают. Хочешь, дам тебе галстук? Пошли, выберем.
– Нет, что ты. Врачей по одёжке не принимают.
– Тогда смотри… Держись там. Не окажись в вакууме.
– Постараюсь.
Но долго стараться не пришлось.
В комитете по здравоохранению, соответственно назначенной мне дате, налюбовавшись фотопортретами бывших и нынешних руководителей питерской медицины, я обратился в кабинет госпожи Маричевской, самой заведующей, для окончательного решения вопроса о моей трудовой и бытовой жизнедеятельности в пределах прекрасной Северной столицы. Вопрос рассматривался основательно, около двух недель. «Если так долго меня кубатурят, – успокаивал я себя, – значит, решают положительно. Возьмут, никуда, значит, не денутся». Но в исполкоме вдруг почувствовал себя абитуриентом, поскольку остальные претенденты волновались как на экзамене, хотя каждый предварительно звонил из родного города и получил устное приглашение. Врачей в Питере, по слухам, категорически не хватало, особенно, травматологов, потому я, отворяя по вызову дубовую дверь, чувствовал себя удовлетворительно. Но тут начались перипетии.
Пройдя тихим шагом по синему ковру, я замер у т-образного стола, изготовленного из того же