Монпансье. Алекс Монпансье

боль незваная,

      Вот она, любовь окаянная!

      Коротаем мы ночи длинные,

      Нелюбимые с нелюбимыми…

      Когда Настя завершила песню, в ресторане стояла тишина, все были в шоке от переданных чувств, каждый слушатель физически почувствовал её боль.

      Настя выдохнула, смахнула слезу и сказала:

      – А налейте-ка мне чарку горькой, господа хорошие!

      Настя выпила чарку водки залпом и не поморщилась, как будто это была вода, улыбнулась и сказала: «Ну что, хватит киснуть! Эй, ребята, поём „Распрягайте, хлопцы, коней“».

* * *

      Самолёт подкинуло в воздухе, капитан корабля попросил пассажиров пристегнуться, Настя испугалась и посмотрела на соседа. Сосед спал, что-то зацепило в нём её взгляд, и она начала рассматривать его. На вид 45–50 лет, волосы с небольшими прожилками седины, подтянутый, статный. «Ничего так, – подумала Настя, – а Лев уже почти лысый, с проплешинами и „ермолкой“ на затылке, в последние годы он даже брил голову, а не стриг, чтобы не акцентировать внимание на своей лысине».

      Самолёт ещё раз подкинуло в воздухе, и конфеты призывно брякнули в металлической коробке. Настя открыла коробку и, подумав «Что день грядущий нам готовит?», наугад вытащила конфету. Она оказалась светло-жёлтой – цвета полуденного солнца. Настя положила её в рот и почувствовала абрикосовый вкус, нежный, сладкий и при этом не приторный.