p>
В иных его помина даже нет.
И жалок он, и в тот же час смешон.
Он, человек, обычный, он – мезон1.
И сам себе так часто злейший враг.
И потому лишь он, наверно, прав,
Когда себя в других узнать не в силах,
Проходит он как можно дальше, мимо.
Он – мим. Перед собою и судьбой.
И недоволен этим и собой.
Мы
Наш мир далёк от совершенства,
Неиссякаемы блаженства,
Которыми столь полон он,
Об этом помнить – моветон,
А говорить – куда как плоше.
И как же сделаться хорошим,
Коль мы, что есть не бережём?
В печи своих сомнений жжём
Один порок, не очевидный:
Во всём мы кажемся невинны,
Не до чего нам дела нет…
Но мир – для нас!? И вот ответ
На всё, что нас, подчас, тревожит, -
Мир и без нас, пожалуй, сможет
В ладу с собой прекрасно жить.
А мы не сдюжим. То – ножи
Прозрений, столь, увы нечастых.
И от того-то мы несчастны.
В тон лунного света (песня)
В тон лунного света,
Венчальный наряд кружевной.
Дождался ответа
И ты расстаёшься со мной.
Июльские вишни
Кровавый оставили след.
Кто нужен, кто лишний, -
На это не нужен совет.
Синицей воспето
Прощенье тому февралю,
Разменной монетой,
Слова "не люблю" и "люблю".
Выходит, что счастье
Оно не всегда, не для всех,
И жизни ненастье
Покроет седин белый снег.
В тон лунного света
Вишнёвой листвы звездопад.
Рассветов наветы,
Закатов багровый наряд.
А время проходит…
Так то у других, всё равно.
Любимые… вроде.
Уже нелюбимы давно.
Скворец и сосна (стихи для детей)
Скрестила пальчики сосна,
И ждёт, когда пройдёт весна,
А с нею вместе, наконец,
Покинет крону и скворец.
Он звонко просится на волю,
Кромсает почки, щиплет хвою,
Бумагой рвёт куски коры,
Но ей теперь не до игры, -
Сосна страдает и хворает,
Смолой, как кровью, истекает…
Здоровый дух у птиц в гнезде2,
Жуки, скучая в борозде,
Там, до поры играют в прятки,
Птенцов не ждут, но взятки гладки,
С пернатой дружной детворы.
Дождутся все своей поры,
Не свысока, но с высоты,
Скворец махнёт крылом, и в поле,
Займётся тем, чем призван, боле
Сосны не исказив черты.
Упрямство
Согреваясь пением под утро
Птицы все, что поступая мудро
Не пеняют на прохладу ночи,
Пьют росу с травы, горчит не очень.
Их тревожит то, что до рассвета
Им не спать опять, а петь куплеты,
И будить иных фальшивой нотой,
Как лягушкам квакать до икоты.
Лишь петух, пуская петуха,
Горд собой. И так привычно тянет слоги
Он упрям, но не совсем, слегка,
До поры, пока лишь держат ноги.
Он
Луна прожгла почти заснувший лес.
Он одинок, но полон тех чудес,
Которыми полночная земля
Исполнена, как эта нота "ля",
Что не звучит почти уже нигде.
Ну, разве что в струящейся воде
С небес она, и так ли бестелесна?
А то не нам судить теперь. Известно
Про то тому, чей взгляд лишён отныне
Любви к другим, чьё сердце болью стынет
Лишь по себе. Но если вдруг бемолем
Блеснёт слеза, то в этом он неволен.
Он, как и все, неведомый, ведОм,
В один для всех вселенной тихий дом.
Лес распушился до небес…
Лес распушился до небес.
Дорос,