наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, сунув руки глубоко в карманы халата.
– А как вы думаете, мисс Баллинджер?
Она быстро облизнула верхнюю губу и улыбнулась:
– Я думаю, милорд, вы запутались в силках собственных правил. Вы не можете рассказать Энфилду о ночных событиях в библиотеке, ибо это угрожает вашему достойному восхищения моральному облику, вами же созданному, не так ли?
– Вы правы. Я не скажу Энфилду ни слова, но у меня есть на то личные причины, мисс Баллинджер. А поскольку вам эти причины неизвестны, я очень советую: не делайте слишком поспешных выводов.
Она чуть склонила голову набок, размышляя над его словами.
– Одна из причин, вероятно, заключается в чувстве долга по отношению к моему дядюшке? Вы как близкий друг не хотите ставить его в неловкое положение из-за моей сегодняшней выходки.
– Да, отчасти это соответствуют истине, хотя, конечно же, далеко не все.
– Ну что ж, каковы бы ни были истинные причины, я вам в любом случае благодарна. – Августа обрадовалась при мысли, что теперь ни ей, ни ее подруге Розалинде Морисси ничто не угрожает, но тут же спохватилась: на еще один очень важный вопрос она пока не получила ответа. – Но… скажите, милорд: как вы узнали о моих намерениях?
Теперь улыбнулся Грейстоун. Впрочем, нет, не улыбнулся – это был скорее оскал, от которого у Августы по спине пробежал холодок тревоги.
– О, как я понимаю, этот вопрос не даст вам уснуть, мисс Баллинджер. Что ж, подумайте над ним хорошенько. Возможно, вам принесут пользу размышления о том, что и тайные дела некоторых дам могут легко стать предметом сплетен и пересудов. Мудрой леди надлежит быть предельно осторожной и не пускаться в столь рискованные предприятия, на какое вы отважились сегодня ночью.
Августа раздраженно наморщила носик.
– Мне следовало бы помнить, что нельзя задавать вам подобные вопросы. Столь высокомудрый человек, как вы, никогда не упустит возможности прочесть нравоучительную лекцию. Но на этот раз в знак благодарности за помощь и обещанное молчание вас прощаю.
– Очень надеюсь, что вы не забудете о своей благодарности…
– Разумеется.
Повинуясь безотчетному порыву, Августа вернулась к письменному столу, остановилась прямо перед Грейстоуном, приподнялась на цыпочки и легко, едва коснувшись губами, чмокнула в щеку, даже скорее в подбородок. Граф словно окаменел, а проказница, заметив его замешательство, едва удержалась от смеха.
– Спокойной ночи, милорд!
Воодушевленная собственной дерзостью и успехом предприятия, Августа вихрем бросилась к двери, но граф окликнул ее:
– Мисс Баллинджер?
– Да, милорд? – обернулась Августа, надеясь, что в темноте библиотеки он не заметит, как пылает ее лицо.
– Вы забыли свою свечу. Возьмите: на лестнице очень пригодится.
Грейстоун протянул свечу Августе, и та, молча ее схватив, выбежала вон.
Пока летела по лестнице, а потом мчалась по коридору в свою комнату, Августа