плохо, когда нужно сделать так, чтобы мозги отключились насильно, буквально нок аутом. Вычеркнуть очередной черный день из жизни, стереть его ластиком, а с ним и боль… Но не стирается… Иногда вроде отпускает… Иногда удается уговорить себя на то, что всё значит всё… И даже наступает некое просветление… В такие дни надо срочно брать ноги в руки и нестись к матери– делать перед ней вид, что все вроде бы не так уж и плохо, успокаивать ее маниакальное стремление его спасти… От кого и от чего? От себя самого? Смешно… Потом опять накатывает. Накатывает внезапно… Эта боль приступообразная, а сами приступы– непредсказуемы… но когда они приходят, снова наступает этот блэк– аут… эта щемящая пустота, это парение над бездной без ощущения почвы под ногами… Боль бывает разной… Его же боль – самая невыносимая… Боль сожаления, боль отчаяния… Когда мучительно больно от того, что ничего не можешь отыграть назад… Да и стоило ли отыгрывать…
После шока потери, многие вещи стали очевиднее, яснее… Ясно было то, что она не любила его… Да, возможно, любила секс с ним… Но его самого– нет… Отчаянно хотелось бы сказать, что любила его деньги, но язык не поворачивался. О, как ему хотелось внушить себе, что она просто продажная сука, высосавшая из него по максимуму и свалившая, но Оксана уехала, оставив всё… И наличные, и одежду, и украшения… Даже кольцо вернула через Амаль… Та, правда, видя его состояние, не стала отдавать его ему сразу… Лишь спустя пару месяцев… А он, лох, все это время думал, что хотя бы это у его бабочки осталось… Цеплялся за эту побрякушку, как за спасительный якорь… Словно факт того, что кольцо было у нее, что– то менял для них…
Конечно, попытки примирения были… Десятки попыток, может быть, даже сотни… Вернее, не так… Были его попытки хоть как– то, хоть в какой– то форме возобновить с ней диалог, про мир и воссоединение речи даже не шло… Просто, чтобы, хотя бы слово ему сказала в ответ… Действовал осторожно… Пытался пустить трещину по этому льду на берегу, едва касаясь ботинком белой кромки. Действовал грубо… Когда обрывал телефонные линии, отправлял килограммы цветов, которые она даже в дом заносить не позволяла, так и оставляла на лестничной клетке подъезда… Оксана была непреклонна. Через неделю после ее бегства, на его счета стали обратно поступать деньги… Он скрежетал зубами от беспомощной ярости, пытался перевести их обратно, но банки отказывали в транзакции… Она предусмотрела и это… Были попытки выйти на связь с ее семьей в Москве, тем более, что с ее матерью у него сложились хорошие отношения… Он смог– таки дозвониться до нее , после битого часа звонков без ответа… Женщина поговорила с Микаэлем очень приветливо, даже сердечно, но честно сказала, что отвечает на его звонок в последний раз – Оксана четко поставила условия– если их общение продолжится, звонить матери перестанет уже она… С купленной им квартиры, Оксана заставила родительницу съехать почти сразу… Благо, что на тот момент Марина уже жила с Ахмадом, и возвращение в их былые условия не было столь болезненным для семьи…
Оксана просто вычеркнула Микаэла