не верить в Бога) счастье, когда, подобно чертику из табакерки, выскакивает рак или грудная жаба или, леший знает, кто еще.
Не знаю, как насчет бессмертия, но двести – двести пятьдесят лет жизни, по моим подсчетам, в будущем гарантированы. Сбудется мечта великого Павлова!
Видите, как получается?
А дальше?
А дальше, как говорится, если стоите, присядьте.
Не знаю, о чем еще мечтал великий Павлов, об этом никто кроме него не знает, а самого физиолога, к всеобщему огорчению, уже нет в живых.
Беру на себя смелость утверждать, что Ивана Петровича, как человека острого и современного, наряду с собаками, заботила проблема микробов и их, вроде бы, незаслуженного могущества.
Думаю, что Иван Петрович так и не нашел решения этой проблемы, подтверждением чего является произнесенная им незадолго до смерти фраза – Не такой я дурак, чтобы не верить в Бога…
На мой взгляд, верующих людей намного меньше, чем кажется, но значительно больше, нежели есть на самом деле.
Одним словом и фигурально выражаясь, условное письмо корифея потомкам осталось недописанным, а главная сказка, соответственно, недосказанной.
Ну, что же? пусть письмо, как говорится, и обрывается на полуслове, отвечать все же надо.
Лучше, как говорится, поздно, чем никогда.
Миру, как говорится, мир, а старику – радость.
К слову, Павлов кормил своих собачек карамелью, оттуда и пошло – собачья радость.
Ну, что же? Письмо? Письмо.
Дорогой Иван Петрович, нас ждут эпохальные перемены!
Дорогой Иван Петрович, с радостью и трепетом сообщаю Вам – ждать осталось совсем недолго.
Дорогой Иван Петрович, с радостью и трепетом сообщаю Вам – в недалеком будущем, ждать осталось совсем недолго, бесконечное и, если согласиться с Ламарком (а как с ним не согласиться?) незаслуженное могущество микробов перейдет к человеку. Самих же микробов же, созданий вредных и вредоносных, не станет вовсе.
Да, да, да.
Это – аксиома, поскольку закон сохранения энергии никто не отменял.
Сам замечательный закон претерпит развитие, в результате чего не только энергия, но и само естество сможет путешествовать от субъекта к субъекту.
Таким образом, человек со временем и внешне приобретет черты микроба, существа еще недавно предельно жизнеспособного, если не сказать совершенного. При этом глаза, взор, точнее, ощущение, что на вас смотрит нечто чрезвычайно осмысленное, останется.
Больше ничего.
А больше ничего и не требуется
Совершенство – в простоте. К этой незамысловатой истине на исходе лет приходит всякий просвещенный человек, если ему удается еще при жизни перешагнуть рубеж зрелости.
Напрашивается еще один вариант, где акцент несколько меняется, но звук делается более чистым: к этой незамысловатой истине приходит всякий просвещенный человек, если ему удается при жизни перешагнуть.
И тот, и другой вариант имеет право на существование.
Точнее так: и тот, и другой вариант уже существует.
На