но пенсионеркой, а тем более бабушкой, она себя не считала. И нам строго настрого было запрещено называть ее «тетя». Нам были прочитаны наставления, напоминающие угрозы, и навязаны обязательства, смахивающие на приказы, о том, что величать ее мы должны не иначе, как «Софочка». Мне и девчонкам удалось это и принять и проговаривать, а, вот, у мужчин наших языки в этом направлении не желали поворачиваться, поэтому они, как один, гундосили себе под нос «Вы».
Используя тонны косметики, бантики, рюшечки и всякие кружева, Софочка напоминала мне куклу, которую натягивают на заварочный чайник. Роста она была небольшого, но ее прическа, напоминающая высотный дом, делала женщину намного выше. Изюминкой этого волосяного шедевра служили, ниспадающие с затылка, многочисленные локоны, которые выглядели шторой и напоминали мне, отчего-то, жалюзи. Софочка умудрялась сочетать в себе несочетаемое, привлекая к себе внимание мужчин разного возраста и с всевозможными вкусами.
Но самое ужасное, что я находила в родительнице Ирины, так это ее манера общения. Нет, жеманницей она, к сожалению, не была (что контрастировало с ее образом), а вела себя так, как сейчас принято говорить «гром баба», «командир в юбке», «амазонка». И, ко всему прочему, Софочка была, почему-то, недовольна всем всегда и повсюду. Причем, абсолютно. Ей, укутанной в вязаные узоры и рюши, кокетничать и опускать бы глазки при разговоре, а она бралась поучать каждого, кто вольно или невольно оказывался в поле ее зрения, включая и животных.
– И что тебе от моей дочери нужно? – спросила она меня, встретив в первый раз.
– Простите, – остановилась я, взирая на нее с высоты своего роста. – Вы это мне?
– Конечно. А кому еще-то?
– А что вы имеете в виду? – не могла я сообразить, что хочет от меня эта незнакомая женщина.
– Мамуль, это не она. Это другая Таня. Я же тебе рассказывала, – вступилась за меня Ирина, неожиданно, возникшая возле нас, как черт из табакерки.
– Та самая, которая преступника поймала? – несколько снизив напор, демонстративно обвела взглядом контуры моей фигуры Софочка.
– Я его не ловила, – уточнила я, потому что перед моими глазами проплыла картина, как я забрасываю петлю от лассо на шею преступнику. – А всего лишь догадалась, кто он.
Софочка интенсивно встряхнула головой. Да, так, что ее белокурые кудри, свисавшие с затылка, вдруг, нырнули вперед, преобразовавшись на мгновение в челку. Лицо исчезло за таким волосопадом, а степень лохматости повысилась до максимального балла. После того, как голова вернулась в прежнее положение (вместе с кудрями), она, выпятив вперед грудь, покинула наше с Ириной общество, напоследок еще раз осмотрев меня с ног до головы.
– Ирина, – повернулась я к подруге. – А о ком говорила твоя мама?
– Не обращай внимания, – смутилась Ирина, предприняв попытку побега. – Она просто перепутала. Она приняла тебя за одну мою знакомую. Я тебе потом как-нибудь расскажу. Просто мама ее недолюбливает.
– За что? Она тебя обидела? – вцепилась я в ее рукав от кофточки, с