<p>280</p>
«Сокровенное сказание монголов» содержит подробные сведения о сыновьях и ближайших родственниках Чингисхана, получивших уделы-улусы. Б. Я. Владимирцов так описал особенности процесса феодализации в Великом Монгольском улусе при Чингисхане: «Продолжая очень старые кочевые традиции, Чингисхан, вскоре после объединения ряда монгольских племен, после создания своей кочевой державы, Monggol ulus, начинает раздавать уделы – ulus’ы своим сыновьям – и ближайшим родственникам…
Выделение уделов основывалось на том принципе, что «государство» (ulus irgen) является достоянием всего рода того лица, которое создало державу и стало ханом. Так же, как род или его ответвление владеет определенной территорией, на которой совместно кочуют его члены – urux’и, и владеет людьми, которые являются его потомственными крепостными вассалами (unagan bogol), совершенно так же род является владельцем народа-государства (ulus), проживающего на определенной территории (nuntux = nutug). Происходит, следовательно, перенесение понятий о родовой собственности на более широкую область народа-государства. С этой точки зрения все племена и народы, вошедшие в состав монгольской империи Чингисхана, все делаются unagan bogol’ами и его, и его рода; «так как Чингисхан, – говорит Рашид ад-Дин, – был ханом, господином соединения планет, самодержцем земли и времени, все племена и роды монгольские из родных и чужих стали его рабами и слугами»; поэтому Mongol ulus приобретает значение «народ-государство рода монгол».
Власть рода Чингисхана над его улусом, т. е. народом-государством, выражается в том, что один из родичей, altan urug (urux)’a (золотого рода. – A. M.), становится императором, ханом (хаn, xagan), повелевающим всей империей, избираемым на совете всех родичей (xuriltai = xurultai); другие же члены рода, главным образом мужские его отпрыски, признаются царевичами (kobe’un = kobegun, слово, значащее собственно «сын»), имеющими право на то, чтобы получать в наследственное пользование удел-улус…
Удел состоял из ulus – «людей, народа», т. е. определенного количества монголов-кочевников, и nutug (yurt), т. е. территории, на которой эти «люди» могли кочевать. Улус-удел определялся, с одной стороны, количеством ayil’oв, т. е. кочевых дворов, а с другой стороны – количеством воинов (cerig), которое мог он выставить…
Для кочевника, ведущего экстенсивное натуральное хозяйство, важно не обладание большим или малым, но определенным участком земли, земельным наделом, а возможность использовать большие пространства для периодических перекочевок в зависимости от времени года, возможность выбирать лучшие и удобные стоянки…
Наши источники определенно указывают, что nutug (yurt), т. е. пространство земли, достаточное для содержания той или другой кочевой единицы, считалось принадлежащим господину – nоуаn или царевичу – kobegun… Раз сеньор владел людьми, то, естественно, должен был и владеть землею, на которой они могли бы жить-кочевать. Всякий сеньор поэтому, получая во владение или даже в управление ulus – народ, людей, непременно получал совершенно определенный юрт, nutug, т. е. землю, годную для содержания выделенных ему кочевников. Удел – xubi – состоял из двух частей: из определенного количества кочевых семейств (ulus) и из достаточного для их содержания пространства пастбищных и охотничьих угодий (nutug). Внимание кочевника, конечно, сосредоточено на людях, потому что nutug мог быть найден и другой; ввиду этого словом ulus и стали обозначать самый удел, выделенный тому или другому лицу…
Раньше владельцем nutug’a был род, потом вождь, bagatur, xa’an и т. п., во время Монгольской державы владельцем юрта-нутука становится сеньор, nоуаn, kobegun…
В древнемонгольском обществе, в период империи, у кочевников владение землей выражалось в том, что nоуаn, т. е. феодальный сеньор, царевич или «тысячник», руководил кочеваньем зависящих от него людей (ulus), направлял их по своему усмотрению, распределяя лучшие пастбищные угодья (belciger = belci’er) и указывая стоянки в определенных местах предоставленного ему нутука-юрта…
В пределах своих тысяч и сотен монгольские ноёны, по-видимому, были неограниченными господами и творили суд и расправу над своими подчиненными, руководясь Джасаком (Великая Яса. – A. M.) и обычным правом вообще» (Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов. – В кн.: Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 394–395, 398–399, 407–408, 413).
<p>284</p>
Сокрушив и изгнав со своей территории остатки непримиримых врагов – мэргэдов и найманов, осуществив присоединение к Великому Монгольскому улусу «лесных народов», расширив свою территорию за счет бывших вассалов кара-киданей – уйгуров и харлугов, а также союзников чжурчжэней – тангудов, Чингисхан был вынужден вернуться к укреплению своих позиций внутри созданной им державы. Очевидно, не все объединенные Чингисханом в единую державу племена и, главное, их вожди смирились с тем, что стали «потомственными вассалами» Чингисхана и его рода. По-видимому, некоторые посчитали себя обделенными при раздаче уделов, званий и титулов.
Судя по «Сокровенному сказанию монголов», недовольными остались даже некоторые члены рода самого Чингисхана, в частности, мать Чингисхана, Огэлун, его дядя Даридай отчигин, братья – Хасар и Бэлгудэй. Этим не преминула воспользоваться «новая оппозиция», которую возглавил шаман Тэв тэнгэр (тэнгэр – в переводе с монгольского значит «небо», «Небо» и «небесный дух»; его настоящее имя – Хухучу).
Поначалу Чингисхан благоволил к шаману Тэв тэнгэру. Это было в первую очередь связано с тем, что он являлся одним из семерых сыновей Мунлига из рода Хонхотадай, «подле которого Чингисхан родился и вырос» и который, по всей видимости, в детстве и ранней юности заменил ему умершего отца. Не случайно Чингисхан часто величал его отцом Мунлигом. К тому же влияние шаманов на монголов, в том числе и на Чингисхана, было огромным. А так как слова шамана Тэв тэнгэра «служили поддержкой Чингисхану, то последнему он приходился по душе» (Рашид ад-Дин. Сборник летописей. М.: Ладомир, 2002. Т. 1. Кн. 1. С. 167).
Действительно, какое-то время Чингисхан шел у шамана Тэв тэнгэра на поводу. Как пишет Джувейни, «что бы он ни говорил, Чингисхан следовал всему безоговорочно» (Джувейни Aтa-Мелик. Чингисхан. История завоевателя мира. М.: ИД «Магистр-пресс», 2004. С. 28). Однако «впоследствии, когда (Тэв тэнгэр) стал говорить лишнее, вмешиваться во все и повел себя спесиво и заносчиво, Чингисхан полнотою [своего] разума и проницательности понял, что он – обманщик и фальшивый человек» (Рашид ад-Дин. Сборник летописей. М.: Ладомир, 2002. Т. 1. Кн. 1. С. 167). К этому времени «он (Тэв тэнгэр) приобрел силу; и когда вокруг него собралось множество сторонников, он пожелал сам стать правителем» (Джувейни Ата-Мелик. Чингисхан. История завоевателя мира. М.: ИД «Магистр-пресс», 2004. С. 28).
Последней каплей, переполнившей чашу терпения Чингисхана, стали события, подробно описанные автором «Сокровенного сказания монголов». Зарвавшийся шаман Тэв тэнгэр «на меньших братьев (Чингисхана. – A. M.) руку поднял, наветами раздор посеять вознамерился меж ними», за что и был безжалостно уничтожен. Расправа с прославленным шаманом послужила наглядным уроком всем тем, кто вздумал подняться против монгольского хана и его родичей…
