для отправки в армию…
Утром, тепло попрощавшись с бабушкой, я с мамой отправился на сборный пункт – двор школы (красной, двухэтажной) на Балаганной улице – ныне улица Маяковского (напротив ул. Станко). Ждали чего-то там очень долго, потом нас построили и колонной, пешком отправили на вокзал. Там мы оказались уже к вечеру, постояли некоторое время на площади около вокзала, а потом услышали команду: «К вагонам!» Только мы вышли на перрон, как выход туда закрыли огромные железные двери… Так мы толком, в последний раз, на что очень надеялись, и не попрощались… Когда вошли в вагон и заняли каждый свое место, тут же бросились к двери, к окнам искать своих родных. Но – увы!
Вскоре наш состав отправился в путь. Так началась новая жизнь, ещё представлявшаяся совсем не такой, какой она вскоре оказалась. Мы не могли оторваться от окон, горевали, что не удалось попрощаться как следует с родными и близкими, с грустью всматривались в убегающие от нас дома и улицы родного города. И остро чувствовали, что мы расстались не только с городом и с родными, но и со своим детством, первыми, самыми нежными, искренними и пылкими годами юности! Простились навсегда!..
В отряде, в составе которого я ехал, никого из моего класса и даже нашей школы не было. Теперь я понимаю, что другие мои одноклассники, видимо, отправились на несколько дней раньше и по другим направлениям. Конечно, начинать службу в кругу незнакомых людей сложнее. Правда, был в этой группе один человек, которого я немного знал – он жил на нашей улице, но учился в другой школе, и мы были знакомы только «зрительно».
Едем в пассажирском вагоне. Кто молчит, переживает, кто байки всякие заводит, словом, проявляется характер людей, определяются лидеры. Вот с какой-то полки доносится чья-то «рассудительная» речь: «Скукота-то какая! Не знаю, что и делать: то ли спать лечь, то ли жрать начать снова?» Понемногу стали успокаиваться, затихать, и всё явственнее стал слышаться стук вагонных колёс…
Вдруг ночью раздалась команда: «Выходи из вагонов». Вышли на платформу – не помню, что за станция, но это было ещё не так далеко, в наших краях, во всяком случае, не далее Владимирской области. С нашим железнодорожным комфортом было покончено. Теперь нас поселили в товарный вагон с заранее подготовленными нарами.
Теперь мне идёт уже шестьдесят восьмой год… Очень многое в жизни уже позади… Можно (да, пожалуй, и пора) подводить итоги. Что касается моих друзей, то итоги, видимо, будут уже окончательными. Настоящим другом моим был только один человек – Шамиль Агишев3. Родом из Казани, татарин. К началу войны окончил один курс какого-то института в Москве. Был на год старше меня.
Наши жизненные дороги сошлись в августе-сентябре 1941 года в большом военном лагере под Горьким <теперь – г. Нижний Новгород, примечание составителя>, в запасном стрелковом полку. Мы оба находились там, но познакомились лишь тогда, когда вместе оказались в одной небольшой группе солдат, которую приехавшие