не спала, вот и…
И с этих слов начался её монолог… почти монолог, в который я иногда, боясь спугнуть неуместным словом, вставляла лишь короткие вопросы.
– А еду я от детей… навещала их. Живут теперь в Москве, а я… – Улыбнулась чуть виновато: – А я не хочу к ним переезжать, хотя и настаивают. Зачем мешать? У них свои семьи, свои заботы. Да потом мне и в родном городе уютно, он тихий, есть друзья, муж рядом… – И заметив мой удивлённый взгляд, усмехнулась: – Нет, Вы не так поняли. Николай умер пять лет назад… кладбище рядом, и я ездила к детям на годовщину его смерти. – Локтями оперлась на столик, опустила глаза: – И знаете… – Пальцами потёрла вески: – Лучше бы не ездила. Лучше бы – одна, в себе… с собой… – Помолчала, и в потемневших глазах вспыхнуло смятение: – Понимаете, в чём дело. Дети были привязаны к нему и всё ему прощали… – Покачала головой: – Нет, не то я… Николаю почти нечего было прощать… на их взгляд, а я… а мне… – И снова – пауза: – Он архитектором был, много работал, не пил, не курил, но знаете… – Грустно посмотрела мне в глаза, усмехнулась: – Иной раз думалось: ах, лучше бы не таким был… – Пошевелила пальцами, словно что-то нащупывая: – Не таким положительным что ли? А тут еще его вечное недовольство тем, что делал. Ведь мечталось ему, что будут возводить красивые здания, а в нашем городе это было никому не нужно, тогда строили обычные жилые дома. И он мучился этим… хоть и скрывал своё раздражение от меня. Но я-то всё видела! Видела, а помочь ничем не могла… – Отвернулась, взглядом уперлась в зашторенное окно: – В общем скучно мне с ним жилось. – Помолчала, обернулась ко мне: – А вот дели его любили и, может, потому, что не ругался на них. – Махнула рукой, странно улыбнулась: – Не ругался и внимания почти не обращал. Ясли, садик, потом уроки… как и во что одеть, обуть… Всё на мне лежало, хотя и сама работала. А когда пыталась ему объяснить, что, мол, устаю, что надо бы и ему с детьми что-то, как-то… то он твердил: «Я хорошо обеспечиваю семью. Управляйся с ними сама». – Кончики губ дернулись и мне показалось, что заплачет, но она лишь глубоко вздохнула: – И я привыкла управляться, а дети… и Настя, и Олег как-то не замечали этой его отстранённости. Будто так и надо, так и должно быть. А еще…
«Замолчала. Наверно, сомневается: рассказывать ли об этом „еще“?»
Меж тем за окном замелькали размытые пятна фонарей, поезд стал замедлять ход, и через минуту остановился. Полина резко встала, потянулась к куртке:
– Давайте-ка выйдем. Вроде бы здесь остановка минут десять.
И мы вышли. На перроне было почти пусто, лишь у соседнего вагона стояла шумная стайка подростков, они обнимались, прощались, гремела ритмичная музыка. Полина поморщилась, прикрыла ладонями уши, взглянула исподлобья:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу