бобов конго, листья бобовых и стебли сорго – очень скромная еда, но больше есть было нечего.
29 июня. Дошли до деревни Чимсейи, брата Мачембы. Чимсейя тут же дал нам еду. Слой почвы в этой местности мощнее, в жирной глине растет много больших акаций, встречаются большие каменные дубы, а на многих островах есть участки, удобные для возделывания кукурузы. Ко мне подошел один юноша из Насика и доложил, что у него украли его тюк с 240 ярдами коленкора; он будто бы отошел в сторону, оставив тюк на тропе (вероятно, заснул), а когда вернулся, тюка не было. Никак не могу внушить ни им, ни сипаям, что спать в походе не полагается.
Освобожденная нами Акасаконе достигла, наконец, резиденции мужа, тоже брата Мачембы. Всю дорогу она вела себя как знатная дама, спала у своего костра, отдельно от мужчин. Дамы из различных деревень, через которые мы проходили, выражали ей свое сочувствие. Она рассказывала им об унижении, которому ее подвергли. Акасаконе оказала нам множество услуг. Она покупала для нас пищу, так как обладала умением, как мы убедились, получить за кусок ткани вдвое против того, что удавалось купить за ту же ткань любому из наших. Она вступалась за нас, когда нас пытались обидеть, а когда нам не хватало носильщиков, вызывалась сама нести на голове мешок бус. Когда мы пришли в деревню Чимсейи, брата Мачембы, она представила меня Чимсейе и, ссылаясь на услугу, оказанную ей, уговорила его быть щедрым в предоставлении нам пищи. Акасаконе распрощалась с нами, всячески выражая нам благодарность, а мы были рады, что не ошиблись, выручив ее.
Одного из джоханна поймали за кражей кукурузы, потом, когда я уплатил за него, поймали второго. Я послал человека к вождю просить его не обижаться на это, так как мне самому очень стыдно, что мои люди воруют. Он ответил, что с самого начала я ему понравился и не должен бояться его недовольства, так как он с большой охотой сделает все что может, чтобы избавить меня от огорчений и неприятностей. Ко мне явился сипай, давший нести свой мушкет негру, теперь тот с него требовал уплаты за работу. Сипаи завели нетерпимый обычай нанимать людей, чтобы те несли за них их тяжести, говоря, что я заплачу. Я спросил, почему он дал обещание от моего имени. «Ах, – ответил он, – да ведь он нес мушкет совсем немного».
30 июня. Утром Чимсейя предупредил нас, чтобы никто из людей не отставал и не пробирался далеко вперед, так как здесь широко распространены нападения с ножом и ограбления.
Видел еще мертвеца, привязанного к дереву, – ужасное зрелище. На тропе валяются ярма рабов в таком количестве, что я подозреваю здешних жителей в обычае освобождать рабов, брошенных в пути, а затем снова продавать их в рабство.
В деревне вождя Чимсаки, куда мы сегодня пришли, сеют кукурузу в большом количестве. Мы сделали запас, но, так как кругом воры, решили, что следует двинуться в следующую деревню (вождя Мтарики). Перед выходом обнаружилось, что пропали вилка, чайник, горшок и патронташ. Я заметил, что воры все время шутили с Чу́мой и Викатани; когда последний, наслаждаясь шуткой, хохотал, глядя в небо, они засовывали