двухсот футов в вышину. Как и все ледники, на нижнем своем конце он беспрестанно ломается. Поэтому мысль разбить постоянный лагерь на самом барьере постоянно отвергалась: это считалось слишком опасным.
Я внимательно проштудировал все труды прежних исследователей Антарктики. При сравнении различных описаний, читая об открытии Китовой бухты, я был поражен тем, что хотя эта бухта вдается в самый барьер, она не претерпела заметных изменений с того самого времени, когда была впервые открыта Джоном Россом в 1841 году. «Если, – думал я, – эта часть ледника фактически не сдвинулась с места в течение 70-ти лет, то такому явлению имеется только одно объяснение: ледник в этом месте должен покоиться на неподвижном основании какого-нибудь острова». Чем больше я раздумывал над этим объяснением, тем сильнее убеждался в его справедливости. Поэтому я нисколько не боялся за устойчивость нашей зимовки, принимая решение разбить наш постоянный лагерь на краю Ледяного барьера в Китовой бухте. Нет нужды добавлять, что убеждение мое всецело подтвердилось дальнейшими событиями. У нас имелись самые чувствительные приборы, и мы целыми месяцами вели беспрерывные наблюдения, но ни одно из них не отметило ни малейшего колебания льда в этом месте.
Выбор Китовой бухты дал нам множество преимуществ при попытке достигнуть полюса. Прежде всего мы находились здесь ближе к полюсу, чем Скотт в своей зимовке, а путь к югу, который мы вынуждены были избрать, оказался, как показали последствия, безусловно самым благоприятным. Но больше всего способствовало нашему успеху применение собак. Причина этого коротко говоря следующая: наш метод достижения полюса состоял в том, что мы с места нашей зимовки предприняли несколько повторных поездок к югу и устроили по определенному направлению и на расстоянии нескольких дней пути друг от друга склады продовольствия, вследствие чего могли проделать поход к полюсу и обратно, не таская взад и вперед наши запасы. Эти склады мы устроили очень быстро и в каждом из них оставили потребный минимум припасов для обратного пути.
Учитывая расстояния между этими складами и количество продовольствия, оставленного в каждом из них, я мог уменьшить вес забираемого продовольствия, присчитав к нашим запасам и мясо собак.
Так как эскимосская собака дает около 25 килограммов съедобного мяса, легко было рассчитать, что каждая собака, взятая нами на юг, означала уменьшение на 25 килограммов продовольствия как на нартах, так и на складах. В расчете, составленном перед окончательным отправлением на полюс, я точно установил день, когда следует застрелить каждую собаку, то есть момент, когда она переставала служить нам средством передвижения и начинала служить продовольствием. Этого расчета мы придерживались с точностью приблизительно до одного дня и до одной собаки. Более чем что-либо другое, это обстоятельство явилось главным фактором достижения Южного полюса и нашего счастливого возвращения