дождя. Америка встречала Николая плохой погодой.
Влево и вперед идти было нельзя и пешеходу пришлось спускаться с холма вправо, в чистое поле, слегка подсвеченное светом пограничного перехода. Поле оказалось осушенным болотом, рассеченным дренажными канавами. Перепрыгивая одну из них, Николай угодил в воду. К намокшей от дождя куртке добавились мокрые джинсы, да и кроссовки отяжелели от грязи. Стараясь держаться ближе к суше, нарушитель границы вышел на край площадки, запруженной грузовиками. Прячась, как вор, в тени длиннющих прицепов пешеход стал пробираться вглубь Америки. После грузового терминала он решил, что пограничный переход уже позади, так как увидел шоссе с довольно быстро идущими машинами. Вышел на обочину и быстрым шагом двинулся на юг. Но, оказалось, что приграничная территория ещё не кончилась. За холмом был последний рубеж контроля, затянутый сетками. Надо было возвращаться, чего очень не хотелось, или искать другой путь. Присмотревшись, Николай заметил, что встречная полоса шоссе, по которой машины шли из США в Канаду, уже свободна от пограничного контроля. Но, чтобы попасть на неё, надо было перелезть двухметровую разделительную сетку. Пройдя ещё полсотни метров, он с удивлением обнаружил возле сетки пирамиду из старых автомобильных покрышек. Верх сетки в этом месте был смят, и Николай без труда перелез на другую сторону. На этом пути из Канады в США он был явно не первым.
Не встретив никого в темных кварталах Шамплейна, и пробежав бегом по мосту через реку, пешеход вышел, наконец, на «оперативный простор». По обеим сторонам хайвэя был лес, который легко скрывал нарушителя от встречных машин. Да и машин становилось все меньше. В Америке была глухая ночь, и иногда по десять минут на шоссе не появлялось ни одного автомобиля. Но идти становилось всё труднее. Дождь не переставал, намокшие джинсы и кроссовки стали натирать ноги сразу в нескольких местах. Куртка отяжелела и в рюкзачок за спиной, кажется, тоже стала просачиваться вода. К тому же, несмотря на мокрую погоду, ужасно хотелось пить. Вода в бутылке, прихваченной из Канады, уже кончилась, и временами Николаю приходилось обсасывать намокшие от дождя веточки вербы.
Но майские ночи коротки не только в России. В Америке они ничуть не длиннее. В четыре утра забрезжил рассвет, в пять стало совсем светло и пешеходу стало невозможно идти по шоссе незамеченным. Пришлось сворачивать в лес, не дойдя километров 7—8 до американского городка Платтсберг, откуда Николай рассчитывал уехать в Нью-Йорк на автобусе. Лес оказался сплошными труднопроходимыми дебрями на мокрой заболоченной земле, на которую даже присесть было невозможно. Хорошо ещё, что с восходом солнца дождь прекратился и подул ветерок. Найдя полянку, Николай развесил одежду по кустам и, стоя в мокрой траве, стал думать, что же делать дальше. Ждать следующей ночи, чтобы продолжить путь не было никаких сил. Жажда была