бегать в линотип для перенабора строк с ошибками. Поэтому перед началом вёрстки всегда интересовались, кто из линотиписток набирала текст. Представьте себе просторное помещение, в котором стоят восемь линотипов – станков высотою почти в три метра. Внутри каждого линотипа в котле постоянно поддерживается высокая температура для плавления металла. Газетные строчки в буквальном смысле отливались под высокой температурой. Поэтому и называли горячий набор. Можно было долго любоваться тем, как линотипистка Елена Чернова изящными пальчиками непринуждённо и без ошибок набирала строку за строкой. После нажатия на рычаг набранная строка автоматически перемещалась в отливной аппарат и через несколько секунд аккуратно вылетала очередная готовая строчка. Она словно играла на пианино. А поэт Владимир Маяковский видел в этом процессе революционную романтику: «…разливая огонь словомётный, пойдет пулемётом хлестать линотип».
Отдельно набирались заголовки, тоже целая наука. На макете до сдачи в производство следовало точно рассчитать количество букв в заголовке, иначе при вёрстке заголовок «выпадал». Кстати, позже у меня выработалось умение после произнесения слова тут же говорить, сколько в нём букв. Сегодня, в век компьютерных технологий, потребность в этом умении отпала, и лишь изредка за дружеским застольем ради шутки удивляю собеседников.
Особые требования предъявлялись к фотографиям, с которых методом цинкографии изготавливались клише. Надо заметить, что в типографии «Волга», где печатался наш «Коммунист Приволжья», верстальный цех находился в одном помещении, линотипный – в противоположном, цинкография и вовсе на другом этаже. Так что приходилось в течение дня бегать из цеха в цех. Фигаро тут, Фигаро там, Фигаро вверх, Фигаро вниз! Выпускающий был тем связующим звеном между различными цехами и отделами типографии, который отвечал за выход газеты. До сих пор помню тот трепет, который испытывал, когда верстальщица тетя Лида (Лидия Ивановна Веремеева) делала первый оттиск.
Вот он, лист газетной бумаги, воплотивший в себе труд десятков людей – творческих и технических работников редакции, типографии. Затем оттиск вычитывался. По правилам этим занимались два человека – корректор и подчитчик. Однако частенько приходилось самому читать, вычитывать, сверять. После относил оттиск в соседнее пристроенное здание на 7 этаж – в ЛИТО, так называлась цензура. И лишь после того, как сотрудник Управления по охране государственных тайн в печати (цензор) прочитывал оттиск и ставил свой штамп, газетная полоса имела право поступить в печатный цех. Случалось, что дежурный, не желая ещё раз приезжать в типографию, договаривался с печатником и заранее подписывал чистый лист. Это было страшным нарушением. По каждому такому факту проводилось служебное расследование с соответствующими, как тогда говорили, оргвыводами.
Типография