раза за жизнь, да и маме нужно хоть раз показать, что от нас тоже отдача есть.
– Отдача-задача, – бурчал под нос Иван, – хорошо рассуждать…
Отложенные за обедом беседы о летнем отдыхе и подарке для юбилярши продолжились вечером дома, но молодые так и не смогли ни с чем определиться.
Глава 5
А между тем в тихий провинциальный город ворвался июнь, по-другому и не скажешь. Сразу началась удушающая жара да с безветренными днями. Город вмиг опустел: дачники разъехались по деревням, остальные горожане потянулись к водоёмам.
У Вики оставались последние приготовления перед поездкой к морю, а именно бережно упаковываемый её матерью гостинец для тёти Светы. Для этого отпускница приехала к матери в деревню (куда та перебралась, оставив в городе квартиру дочке).
– Мам, ну на фига мне везти эти мёд и грибы? – Траванётся, не дай Бог, кто ещё! Светку уже ничем не удивишь. Таскать мне это ещё…
– Ну, с пустыми руками тоже не поедешь! Денег у меня нет, чтоб давать, вот уж, – чем богаты. – И то, если б не Лизавета, то и мёда не было бы, спасибо, угостила.
Мать резко сменила курс разговора:
– Ты на юге много себе не позволяй! Хотя, кто знает, как оно лучше-то. Никого не найдёшь ещё лет пять, буду и ребёнку рада, которого оттуда привезёшь. Но пока время терпит. Ищи мужа.
И тут мамин голос задрожал. Повисла пауза. А потом началось:
– От людей стыдно (всхлип). Уж и квартиру в городе оставила, думала, с таким-то приданым вмиг замуж выйдешь! (Всхлипы участились). – Ты вообще никого не ищешь? Или не задерживаются?
– Мам, мне и искать-то особо негде и некогда, но я обещаю, что начну активный поиск, только ты не расстраивайся, – успокаивала Вика.
И расстроенная женщина продолжала, что дочь пассивная непонятно в кого, обе стороны, отца и матери, славились ранними, «ну, и в целом, нормальными браками», что её блёклые ровесницы, с которыми она по деревне в детстве гоняла, «уже по два ребёнка имеют». А в конце слёзно подытожила: «Сглазили тебя, что ли!»
Уже сидя в поезде и держа курс на юг страны, Вика прокручивала в голове мамины слова, понимая материнское горе. Понимая, но не принимая близко к сердцу: «Ну да, инертна как человек, инфантильна как девушка, ну и что? – размышляла Вика, – мне не тридцать ещё». Она постаралась скорее задуматься о чём-нибудь другом, чтобы не успеть допустить в голову мысль о том, что и в тридцать лет мала вероятность изменений. Пыталась отвлечься на красоту пейзажей за окном, но тут снова мысль в тему: вряд ли кого-то и в тридцать найду, потому что флиртовать не умею, и хваткой житейской не обладаю. Засиделась в девках, как ни крути! Для близких ей людей ситуация трагична, потому что они выросли в другие времена. Тогда её ровесницы уже считались зрелыми молодыми женщинами, а роженицы под тридцать – старородящими. Сейчас же люди взрослеют и стареют позже. Но физиологический ценз, увы, не изменился в сознании людей