поселения.
За Прелестным мысом есть большой залив, открытый к юго-востоку и востоко-северо-востоку[117].
Среда, 5 декабря. Всю ночь корабли лежали в дрейфе перед Прелестным мысом, так как в сумерках на востоке показалась земля. На восходе солнца адмирал увидел в 2 ½ лигах к востоку от Прелестного мыса еще один мыс. Пройдя этот мыс, адмирал заметил, что берег, отклонившись на юг, принял направление на юго-запад и в этом направлении виден был красивый и высокий мыс, до которого было 7 лиг.
Сперва адмирал собирался направиться к мысу, что открылся на юге, но затем оставил это намеренье, желая в первую очередь осмотреть остров Банеке, расположенный, по словам индейцев, где-то к северо-востоку.
Однако противный ветер не позволил ему избрать путь на северо-восток; следуя прежним направлением, он, вглядевшись в юго-восточную сторону, увидел землю – большой остров, о котором он уже имел сведенья от индейцев, называвших этот населенный остров «Бохио». Адмирал слышал от жителей Кубы или Хуаны и от индейцев других островов, что обитатели острова Бохио едят человеческое мясо[118]; но этому он не верил, полагая, что попросту жители Бохио более хитроумны, чем соседние индейцы, и наделены большей предприимчивостью в военных делах, благодаря чему и захватывают последних в плен. Кроме того, индейцы других островов весьма малодушны[119].
Так как ветер дул с северо-востока, а затем с севера, адмирал решил покинуть Кубу, или Хуану, которую до сих пор считал из-за ее величины материком. И в самом деле, только лишь вдоль одного из берегов этой земли уже было пройдено 120 лиг.
Приняв это решение, адмирал пошел на юго-восток, четверть к востоку, так как земля показалась на юго-востоке, а ветер дул то с севера, то с северо-востока, порой отклоняясь к востоку и юго-востоку.
Ветер был попутным и надувал все паруса, ходу кораблей благоприятствовало также течение; поэтому с утра до часа дня, на протяжении шести часов (день начинался поздно, а ночи длились по 14 часов) шли со скоростью восемь миль в час, а затем стали делать до девяти миль и к закату проплыли 88 миль или 22 лиги по направлению на юго-восток.
Так как надвигалась ночь, адмирал приказал более быстроходной «Нинье» пройти вперед и, пока еще было светло, осмотреть на берегу ближайшую бухту. Сам же адмирал на своем корабле подошел к входу в бухту, которая по величине была такова, как залив в Кадисе, и послал на лодке людей, чтобы они промерили дно. Поскольку ночь уже наступила, он велел зажечь на лодке фонарь и этим фонарем подавать на корабль сигналы.
Он шел к тому месту, где дрейфовала «Нинья», все время ожидая, что с лодки будут даны ему сигналы, которые позволят войти в бухту, но на лодке внезапно погас фонарь, и «Нинья» двинулась дальше вдоль берега, поскольку там не видели света. С «Ниньи» подали сигнал адмиралу. Адмирал взял курс на сигнальный огонь «Ниньи» и догнал ее. В этот момент на лодке зажгли снова фонарь, и «Нинья» пошла к входу в бухте,