переданья хорутан о выхоженьи их вожеского дома. Но в этом случае (даже если славянство Само не является плодом умозаключения писателя) такие переданья не достовернее свидетельства совеременника Фредегара. При решении вопроса в выгоду славянства Само (помимо того, что оно ставит под сомнение всю быль борьбы славян с аварским игом, вестимую лишь от Фредегара) опять стаёт трудность имени. Славянское *samъ напрашивается само собой (как у Х. Кунстманна – Н. Kunstmann. Was besagt der Name Samo und wo liegt Wogatisburg?// Die Welt der Slawen. Bd. 24. M"unchen, 1979). Но применение этого местоимения в качестве личного имени или даже звания (что заключает Х. Кунстманн) у славян выглядело бы немного необычно – не говоря уже о том, что подобные случаи просто неведомы. Итак, в разсказе Фредегара нет оснований сомневаться. Если считать его вымыслом, а летописца столь смелым выдумщиком – почему бы не подвергнуть сомнению и саму данность существования «державы» Само, о коем только он по сути и сообщает?). Само, без сомненья, разсчитывал завязать с освобожающимися от волости авар славянами выгодные торговые сношенья – повстанцы нужались во многом из того, что мог привезти им торговец. Однако сбытия вволокли передприимчивого галла в свой водоворот. Скоро после его прибытия «виниды», середи коих Само поселился, выступили в поход против авар. Само, володевший, розумеется, оружием и провожаемый вооружённой охороной, примыкнул к ним – то ли всецело по своей свободной воле, то ли выполняя долг гостя.
Сраженье с ворогом оказалось успешным. «Огромное множество» авар погибло в бою. Само отличился в битве особенно. По словам Фредегара, «столь большая доблесть проявилась в нём против гуннов, что было удивительно». Молва о доблести франкского торговца разпросторонилась середи поднявшихся славян. Середи многочисленных вожей боровшихся с аварами племён, и тем более середи молодых ещё полукровок, ставлявших боевой костяк поднявшихся, не могло на то веремя найтись общепризнанного вожа. Прославившийся удалец-иноземец пришёлся кстати – как подходящий военный вожак и незанятый судья, способный одинить разрозненные племенные союзы повстанцев. Пришедший в нужное веремя и выказавший нежданную от торговца доблесть, он мог передстать в глазах славянам посланцем богов. Перепятствием к такому признанию могло стать разве что его помазянство (христианство). Однако Само оказался родновером (Фредегар сообщает о многожёнстве (Fred. Chron. IV. 48.: Свод II. С. 366/367) и затем прямо о язычестве Само (Fred. Chron. IV. 68.: Свод II. С. 368/369). Сансский округ был в ту пору весьма слабо опомазянен (Labuda 1949. S. 96—124). Фредегар даже не уперекает Само за вероотступничество – был ли тот вообще помазан (крещён?).
Итак, славяне выбрали Само великим вожём («королём») и общим передводителем в войне с аварами. Само оправдывал ожиданья, хоробро и умно защищая вверившиеся ему племена (Fred. Chron. IV. 48.: Свод II. С. 366/367). В племенной союз, одинившийся вкруг удачливого галла, на первых порах вошли поднявшиеся против авар славяне Середнего Подунавья – мораване, дулебы, зличане и их соседи. На севере вожество Само граничило с сербскими землями (Fred. Chron. IV. 68.: Свод II. С. 370/371), а значит,