точке зрения О. В. Иванова как к «одной из можных догадок» (Свод II. С. 202. Прим. 168). Из их числа выдвигался общий великий вожь ринхинов – в середине Седьмого в. н. п. им был Пребуд/Пребонд (ЧСД 231: Свод II. С. 144/145. Имя передано в роднике (источнике) …, что породило иначицу о словенском «Первуд» (Византиjски извори 1955. С. 199). Следуем давнерусскому переводчику (Свод II. С. 199. Прим. 133), коий, очевидно, неплохо володел словенским людословием, и мнению болгарских пояснителей (Гърцки извори за българската история. Т. 3. София, 1960. С. 143). В тот же племенной союз вошли и близкородственные дреговичам берзичи. Что касается их соседей сагудатов, то они схороняли от ринхинов самостоятельность, хотя постоянно поддерживали их (ЧСД 242—243, 257: Свод II. С. 150/151, 156/157). Словен Фракии одинял союз Семи родов во голове с северами. Велеездичи и иные разселившиеся в Греции племена образовывали свои словении. Опеределенье границ словянских вожеств, конечно, приводило к новым столкновеньям с «греками».
Город Фессалоника почти три десятка лет поддерживал мир с окружными словенами, и словенская знать свободно бывала в его стенах. Ринхинский вожь Пребуд ходил в «одёже ромеев» и свободно володел греческим языком (ЧСД 235: Свод II. С. 146/147). Но многие горожане полагали, что мир блюдётся «только внешне». Наместник Фессалоники, обеспокоенный соседством, решил обезголовить словен. Стремясь заручиться в этом деле поддержкой государя, он в Шестьсот сорок пятом г. (Здесь и далее следуем веременным разчётам А. Бурмова (Бурмов, 1952. С. 203—204). Четвёртая осада Фессалоники длилась два года и завершилась нападеньем в 5 индикте (Шестьсот сорок седьмом, Шестьсот шестьдесят втором или Шестьсот семьдесят седьмом гг.). Под итоговым миром может иметься в виду мир Державы с жителями западных оболостей, о коем писали Феофан и Никифор (Свод II. С. 226/227, 274/275). Примерно так разполагает события П. Лемерль (Lemerle, 1981. С. Р. 128—132). Но мир Шестьсот семьдесят восьмого г. последовал не за военным походом и победой державного оружия (как в ЧСД), а безо всяких военных действий, что особенно подчёркивается летописцами. Меж тем, уравниванье А. Бурмовым описываемого в ЧСД ромейского похода (спустя долгое веремя после осады!) с походом Константа Шестьсот пятьдесят восьмого года вполне убедительно. Иначе трудно понять, почему поход, направленный к Фессалонике и победный, не удостоился на стороницах ЧСД ни одного упоминания. Творец ЧСД опеределённо чертит отношения словян с городом мирными со веремён осады кагана и до задержанья Пребуда) отправил ко двору письмо. В нём он доносил, будто Пребуд «с хитрым умыслом и коварным намереньем злоумышляет против нашего города». Ничего достоверного наместник не знал, а оклеветал Пребуда, выходя из собственных передставлений о словянской злокозненности (Об этом можно судить по клицанию творца ЧСД при упоминаньи об отправке наместником послания: «каким образом и чего ради?» (ЧСД 231: С. 144/145). Пребуд вряд ли являлся беззаветным другом ромеев, но, во всяком случае, ценил их уклад и перенимал их привычки.
Констант, готовившийся