которая, подобрав свою пышную юбку, семенила на цыпочках за девочкой. Я не заметил, откуда она взялась.
– Ой! Эй! – протестующе крикнула старушка, и ее голова откатилась в сторону. Обезглавленное тело раздраженно топнуло ногой, опрокинулось на спину и медленно заскребло каблучками и ногтями по траве.
Эмма оглянулась.
– Так вам и надо, противная миссис Клавдия! – воскликнула она. – Будете знать, как шпионить и ябедничать отцу! Теперь-то вы ничего ему не скажете!
– Все расскажу, гадкая девчонка! – завизжала перевернутая на макушку голова, отвратительно гримасничая. – Хватайте ее, что вы смотрите, олухи!
В опасной близости от моего уха угрожающе щелкнула сталь. Неуклюжий садовник вновь широко разводил руки в стороны, начиная свои приседания, как будто готовился к прыжку в бассейн. Я поспешно посторонился и стал обходить Эмму слева, отрезая ее от большого белого особняка с мраморными колоннами, поддерживающими своды над входом и балконы второго этажа.
Особняк этот построили Пирс и Полин Кригеры из Нью-Йорка. У них было шестеро детей и процветающий бизнес, связанный с производством асбестовых плит для строительства. Разумеется, когда асбест запретили, на них посыпались судебные иски за причинение вреда здоровью, и они прогорели как свечки на ветру, став нищими.
Кое-что им было обещано, чтобы они могли начать жизнь заново, но как выяснилось впоследствии, эта махинация была задумана городским судьей и двумя банковскими служащими с библейскими именами, чтобы бесплатно прикарманить этот особняк. Когда Кригеры разобрались в хитросплетениях аферы, удавка на их шеях уже затянулась, и особняк перестал им принадлежать. Тогда они рейсовым автобусом отправили детей к родственнице в Нью-Йорк и встретили полицию, которая приехала вышвыривать их на улицу, шквальным огнем из карабинов. Трех полицейских они отправили в больницу, но потом Пирса уложили, а Полин, расстреляв все патроны, спустилась в подвал и там повесилась. Голландцы народ твердый.
Судья и банковские служащие смогли избежать судебного преследования, ведь Кригеры сами пошли на аферу, лишившую их последнего имущества. После чего судья не постеснялся въехать в помеченный смертью особняк. Это был старший Клапкин, отец Эммы и Соломона.
Теперь длинный черный Роллс-ройс Соломона лениво нежится на солнышке возле центральной круглой клумбы, похожей на огромный бисквитный торт с розочками. О Кригерах давно забыто.
Итак, мы оттеснили Эмму от дома и взяли в «клещи». Нам их осталось только сомкнуть. Деться ей было некуда.
– Ко мне, Роллс-ройс! – гневно закричала девочка. – Ко мне, скорее!
Блестящая черная машина у клумбы утробно зафырчала. Рулевое колесо в пустом салоне стало быстро вращаться, поворачивая колеса в нашу сторону. Потом мотор взревел, машина рывком сорвалась с места и, разбрасывая во все стороны куски дерна, ринулась к Эмме по лужайке. Задняя дверь распахнулась, девочка нырнула внутрь, и машина, сделав крутой вираж, стала удаляться. В нас