это позволило мне спокойно явиться в назначенное место.
Длинные корпуса цехов старого завода, ранее стратегического объекта, соединялись переходами и примыкали к высокому зданию-свечке бывшего заводоуправления. Несколько лет назад здесь гремели взрывы и бушевал пожар. Лихие парни выясняли отношения – делили сферы влияния и заодно завод. А в итоге – ни старых хозяев, ни новых претендентов не осталось – кто в тюрьме, кто за кордоном, а кто и под каменной плитой. Гигантская огороженная территория считалась про́клятой, народ обходил её стороной, а у правительства и местных властей были свои заморочки, и руки до бывшего оборонного предприятия не доходили.
Подъезжая к месту назначенной встречи, я выбрал необычный подъезд – не со стороны трассы, от которой разбитая асфальтированная дорога вела к главной проходной (где меня ждали), а, свернув за километр до поворота и объехав заводское ограждение, с обратной стороны гигантской промышленной территории. Так что вынырнул я к встречающим – с тыла. Я вышел из машины, предусмотрительно остановив её рядом с невзрачной открытой дверью складского ангара, метров за пятьдесят до белого Мерседеса Башая и двух чёрных бумеров. Пришлось свистнуть, поскольку никто из ожидавших меня не приметил. Неужели так тихо подъехал?
Свистнуть «смотрящему», приблизившись сзади? Ещё один удар по самолюбию Башая и попрание мною всех неписаных правил воровского этикета. Из «мерса» лениво выставил на землю ногу, а потом и показал свою чудовищных размеров голову пахан, одетый в спортивный костюм фирмы «Адидас». Редкие, но крупные зубы обозначили злой оскал. Братки повыскакивали из бумеров с короткими автоматами наперевес, у одного в руке я увидел пистолет с глушителем. Группа в пять человек, ускоряя темп, шли ко мне. И всё же я сделал несколько шагов в их сторону, прежде чем встал в проёме той неприметной двери. Киношное геройство я оставил на совести незатейливых кинематографистов.
– Куда ж ты, Шуршелло?! – выкрикнул Башай своим сиплым ехидным голосом, стараясь придать ему максимально трогательное и ласковое звучание.
Надо сказать, я ненавидел своё зоновское погоняло. Никакого смысла оно в себе не несло, так, случайно обронил в тюрьме кто-то из преклонных лет уважаемый зек, опираясь на имя Шура, остальным понравилось. Так и пошло. Шура – западло, вроде как женское имя, а Шуршелло – прилично звучит. Тем не менее, оно мне не нравилось. Почему? Может потому, что всё равно от Шуры. Не знаю. Ни тогда не нравилось, ни, тем более, сейчас, когда прошлое хотелось забыть как неприятный сон. Ну да ладно.
Если бы его «негры» не пошли бы с такой откровенной напористостью в мою сторону, а сам бы он сдержал свои эмоции, да ещё и язык за зубами, коварный замысел мог бы и удаться, окажись на моём месте другой. Помучили бы парня, понаслаждались его моральным и физическим унижением и в заключение прикончили бы, бросив труп в один из ящиков какого-нибудь тарного цеха.
Но я словно слышал и видел мысли каждого из приехавших на этих трёх машинах. Я парил над ними, не испытывая ни страха,