был и Бетховен, и Гайдн, и Шуберт, и множество других великих имен. Я сосредоточилась на фуге Баха. Ее полифоническое звучание как раз отвечало моему настроению. Поначалу получалось довольно туго, потом пальцы стали вспоминать прежние навыки. Часа через полтора я уже почти без ошибок пробиралась от первой ноты до последней. За этим занятием меня застал вернувшийся Олег.
– Каждый день в тебе открываются новые таланты!
– Одни открываются, другие закрываются, – проворчала я. – Никаких известий о моем трудоустройстве нет?
– Уже готова ринуться в бой? Ты же признала, что сначала нужно проникнуться атмосферой и традициями нашего города. Неужели тебе это уже удалось?
– При таком раскладе мне это никогда не удастся! – воскликнула я. – Для этого нужно живое общение! Раньше после спектаклей, о которых собиралась писать, я встречалась с режиссером, с актерами, а после выставок – с художниками. Общалась с ними, мы о чем-то спорили, что-то обсуждали, и тогда появлялись ЖИВЫЕ статьи, как ты их назвал. А сейчас то, что я пишу, отдает мертвечиной! В общем, – подытожила я свой эмоциональный всплеск, – если твой знакомый в течение недели мне не поможет, я сама займусь своим трудоустройством.
Во время разговора Олег перебирал ноты, лежащие на рояле, затем пододвинул стул и устроился рядом со мной.
– Вот, пьеса в четыре руки. Может, попробуем?
Я даже не взглянула на ноты, а в бешенстве вскочила:
– Ты еще предложи спеть дуэтом! Что за розовые сопли?! Сейчас двадцать первый век, а не девятнадцатый!
Я выскочила из гостиной и, оказавшись в спальне, стала рыдать. Мне было очень жаль себя. Тоска по прежней жизни просто оглушала. До этого момента мне удавалось гнать от себя мысли о Заозерске, об Артеме, но сейчас они разом навалились, готовясь меня сокрушить. Олег комне не заходил, и мы встретились за вечерним чаем. Я вела себя подчеркнуто отстраненно.
– Завтра я надавлю на Костю, – мягко сказал он, – так что ты не отчаивайся. А живое общение у тебя будет. Скоро все вернутся в город после отпусков и дачного сезона, и мы часто будем принимать гостей и наносить визиты.
Я удивленно уставилась на него:
– И ЭТО ты называешь живым общением? Я же там должна буду все время притворяться! Ни одного искреннего слова или жеста! Если бы я хотя бы понимала, что ты задумал, то смогла бы осмысленно принимать участие в твоей шпионской операции, а так… Я чувствую себя марионеткой в твоих руках. – Мой голос постепенно набирал силу: – Ты посадил меня в золотую клетку! Я и не заметила, как оказалась полностью зависимой от тебя. Все пути в Заозерск отрезаны, ни жилья, ни денег, ни работы у меня нет. Даже, живя впроголодь в убогой халупе, я не чувствовала такой безысходности! Своей лучшей подруге наплела неизвестно что, так как правду сказать не могу, а в нашу версию она не поверит! Хорошо, что она живет в другом городе, а то быстро вывела бы нас на чистую воду!
Похоже, он не предполагал, что дело зашло так далеко, так что казался обеспокоенным:
– Маша,