велосипеде по здешним лесным тропам, когда наткнулась на стаю таких же взъерошенных дворняг. Девушка хорошо помнит, как быстро крутились педали, ударяя ту по ногам, помнит взгляд, с которым одна из собак дольше остальных преследовала перепуганного ребенка. Она это помнит. Помнила и сейчас, но все равно продолжила стоять.
Собака в три счета настигает девушку и начинает истошно лаять, скалить зубы, то вплотную приближаясь, то отпрыгивая назад. Открытая агрессия по мановению волшебной палочки выбрасывает Черникову из состояния паралича.
До чего же силен и безжалостен страх. Она начинает истошно кричать. Девушке плевать, стоит кто-то рядом или нет, появится ли сейчас коренастый смельчак, преградит ли он путь озверевшему созданию – все это было не важно. Василиса словно провалилась в очень страшный сон, в котором её окружал высокий железный октаган, эта собака и больше никого вокруг.
Черникова ожидала самого худшего исхода, но то, что случилось потом, она и не могла представить. Наверняка это оно и есть – оправдавшее само себя ожидание, навязчивое «худшее». Ева ловко вцепилась зубами в тетрадь, так небрежно выставленную напоказ.
У Василисы в глазах буквально сработал код «Красный». Дабы не позволить собаке разорвать дело всей ее жизни на части, она, не подумав о дальнейшем, выпустила тетрадь из рук.
Похоже, собака этого и добивалась. Как только тетрадь оказалась в ее власти, животное без раздумий бросилось наутёк.
Обезумевшая от потенциальной потери девушка не думала сейчас о своем оставленном доме, о больной матери, о пожаре. Она просто бежала за собакой, оставив мысли в угоду действиям. Разыгралась, без малого, нешуточная драма.
– Стой! – кричала она, не собираясь останавливаться. Ева также настроилась на длительный марафон неведома куда. Бежавшая по её пятам,девушка позабыла о площади с автобусами, оставленную уже далеко позади.
Василиса бежала по той самой дороге, которая была, своего рода, бутылочным горлышком – единственным выходом из огненного кольца. Пот щипал глаза, прокуренные легкие, казалось, вот-вот свернуться от нагрузок, но для Черниковой сейчас существовала только собака. Её кожаный поводок так и мозолил глаза. «Прибавь немного, ухватись, и будь, что будет» – простенькая, на первый взгляд, задача оказалась невыполнимой.
Ева, будто заговоренная, не давала шансов. Настроившись побить скоростной рекорд собаки Усейна Болта, она на одних инстинктах неслась сквозь дымку, словно насмехаясь над преследователем.
Пара заветных рывков до цели. Эта самая цель стоила того, чтобы вот так бездарно пустить псу под хвост все надежды на бегство. Зачем? Зачем Василиса все еще бежит? Ну не дурочка ли? Черт с ней, с тетрадкой. Села бы в автобус – и все. Пара шагов отделяла девушку от избавления. Избавление от страха, висевшим тяжкой гирей на шее, избавление от многодневных мучений, запахов, человеческих слез, смертной тоски и болезненного ощущения несправедливости – дивный мираж лихорадил женское воображение