и встала на передние ноги, подкинув круп вверх.
С визгом я шлепнулся прямо на камни. Ощупал себя: вроде живой и относительно целый. Только пара синяков на локте и разбита коленка. Чудеса! От такого падения я должен был переломать все кости. Неужели это синкретизм сделал меня более устойчивым и здоровым?
Не обращая внимания на смех Лота и крик Тани, я легко вскочил на лошадь и со всей силы ударил ее хлыстом по крупу. Мелли взвилась на дыбы и бросилась прочь со двора, но в этот раз я сидел в седле, как каменный.
– Молодец! Так ее! – крикнул Лот, а затем вдруг скомандовал: – «Рысь»!
К этому я оказался не готов. Лошадь будто бы подкидывала меня вверх при каждом движении. Я опирался на ноги, стараясь держать равновесие.
Тогда Мелисандра перешла в галоп, стремясь сбросить меня, но я остался непреклонным, не выпуская поводья и направляя в нужную сторону.
Наконец, лошадь выдохлась и подчинилась.
– Шаг! Домой! – скомандовал я.
Мелсандра развернулась и спокойно, не обращая внимания на кусты и собак, двинулась в замок.
Когда мы въехали во двор, там собралась процессия из двадцати троглодитов во главе с принцессой, которая прощалась с родителями. Я тихонько пристроился в конец кавалькады, поближе к Тане и Лоту.
Ульрика не увидит родных по меньшей мере три года, и в тот момент мне показалось, что принцесса вот-вот разрыдается.
Нет, не разлуки она боялась. Ульрика опасалась, что когда станет настоящим синкретистом, ей будут безразличны проблемы королевства. Даже клан и семья уйдут на второе место, не сможет принцесса разделить с ними горе и радость.
Теперь у нее все станет по-иному.
Ульрика бросила прощальный взгляд на замок в скале и пустила лошадь в галоп.
Мы поспешили за ней.
Глава 6
Шаткая рысца – наказание для неопытного наездника. Я бормотал алфавиты, пытаясь устроиться поудобнее, пока мы неслись вслед за принцессой.
К счастью, Ульрика быстро успокоилась, и ее лошадь перешла на шаг.
Дорога петляла так, что не всегда было понятно, спускаемся ли мы еще глубже в подземелье или же выходим на поверхность.
Вскоре я поравнялся с принцессой. Наши лошади шли бок-о-бок по широкой тропе, и волей-неволей мне пришлось завести с ней беседу.
Сложно это, учитывая мою робость в общении с противоположным полом. Одногруппница Танюха и сто филологинь с факультета, конечно, не в счет. Они – не девушки, а что-то вроде корешей, соратники в тяжком бою с Синтаксисом и древнерусской грамматикой.
Ульрика, если опустить то, что она – принцесса троглодитов и дочь главы клана, оказалась вполне обычной девчонкой.
Я даже осмелился спросить, почему к синкретистам такое неоднозначное отношение. Почему ими восхищаются, но их же опасаются и даже ненавидят.
– Синкретизм – это огромные возможности, которые даны узкой прослойке населения нашего мира, – пояснила Ульрика. – Естественно, особые способности всегда будут вызывать зависть. Но есть и другие причины. Что лежит в основе синкретической