своих дней, доказывает бесполезность и тщетность твоей веры. Ветер случайностей, который ты называл богом, играл с тобою, как с перекати-полем, всю твою жизнь, гоняя по земле то в одну, то в другую сторону. А в итоге – маразм, одиночество и смерть! Мы лишь песчинки в бесконечной и безжалостной пустыне, странники и бездомные бродяги. Как одинок человек во вселенной, нет ему надежды обрести дом, не к кому обратиться за помощью. Мы гоняемся за миражами и думаем, что они принесут нам облегчение. Но они приносят только новое разочарование и боль. А там, там, за гранью этой жизни, там так же одиноко, как и здесь. Там распад, мрак и холод. Нет тебе нигде убежища, человек! Бог умер, и бесполезно взывать к нему о спасении! Мы – всего лишь пыль, оставшаяся после него на дороге, зловонный труп, постепенно разлагающийся в пустыне!»
Но тут мои размышления прервал голос старца. Он привлёк меня к себе и прошептал: «Бедный ты мой, бедный! Прости меня, старика, что я недостаточно любил тебя и так мало успел сделать, чтобы ты наконец-то обрёл Христа!» А потом он взял мои руки в свои и стал покрывать их поцелуями и слезами. «Старик, похоже, уже окончательно впал в маразм», – подумал я. Мне стало как-то неловко и захотелось убежать подальше, но ноги меня не слушались. Захотелось плакать, но усилием воли я сдержал себя. «Нельзя поддаваться эмоциям, это только усугубит помешательство старика», – сказал я себе. Григорий стоял молча, повесив голову. А потом отец Пётр стал вообще какую-то несусветную чушь нести. Я даже пересказать тебе её не могу. Что-то про монастыри, спасение и Христа. Я ничего не понял, а у Гришки, смотрю, глазки загорелись. Похоже, заразил его старец всё-таки своим бредом. Но меня так просто не проймёшь. Я – крепкий орешек, и психика у меня здоровая!
Дорогая Марта!
Ещё несколько раз был в гостях у старца. Самочувствие его не улучшилось. Выяснил, что в милицию он заявление не подал, и, стало быть, волноваться мне больше не о чем. Несчастный страдалец с каждым днём всё больше и больше впадает в сумасшествие и, похоже, помочь ему уже нельзя. А бандиты разгуливают на свободе и радуются жизни. Вот такая хвалёная справедливость!
Дорогая Марта!
Почти каждый день хожу к старцу. Мы с Гришей вместе дежурим у его постели. Отец отказывается от медицинской помощи и всё больше и больше уходит в себя. Не выпускает из рук какую-то иконку, смотрит на неё и что-то шепчет. С нами почти не разговаривает и ничего не ест. Зачем я продолжаю к нему ходить? Я и сам не знаю, Марта. Какая-то брешь во мне образовалась, и я ничем не могу её заполнить. Этот старик стал для меня жизненно необходимым, я не могу представить, как я жил без него раньше и что буду делать, когда он меня оставит. Может быть, я подхватил от него какой-то вирус, и теперь скоро сам стану таким же сумасшедшим, как и он? Но всё это теперь совершенно для меня не важно, лишь бы всегда быть с ним!
Марта!
Отец Пётр сегодня умер у нас с Григорием