монеты, бус, медной проволоки и разной другой заморской дряни. Но с прибытием колонны цены поднялись, потому что спрос на местные товары был велик. Нас предупредили, что других поселений не будет вплоть до Панги, которая отсюда за девять дней пути по лесу.
На другой день у нас опять базар; для облегчения покупок мы роздали своим людям некоторое количество мелких вещей, служащих здесь вместо денег. Но ценность этих предметов значительно понизилась в течение ночи: за прут из желтой меди длиной в метр, а толщиной в телеграфную проволоку давали всего только три початка кукурузы. В Бангале за этот самый прут можно купить провианту на 5 дней. А здесь, в этой глуши, за четыре прута насилу уступали одного плохого цыпленка. Ни медных монет, ни бус совсем больше не принимали. Наши люди отощали, но, невзирая на перспективу девятидневного поста, никто и не думал вернуться через Осиные пороги для добывания провизии.
Как мы ни уговаривали туземцев, они оставались глухи к нашим увещаниям. Тогда наши стали втихомолку сбывать свои патроны за бананы и пр. За один патрон им давали початок кукурузы, за жестяную коробку – два початка. Туда же пошли сечки, топорики, ножи. Нам угрожало полное разорение. Я погнал прочь всех туземцев и приказал одному из своих занзибарских великанов взять живьем из челнока вождя Мугвайс одного из главных его невольников; туземцам же объявил, что если они не хотят честно торговать, как в первый день нашего прибытия, мы уведем пленника с собой, а за провиантом сами отправимся за реку.
Прождав понапрасну ответа на этот ультиматум целый вечер, мы на рассвете 31-го числа сели на суда в сопровождении двух отрядов и высадились в Май-Юи; фуражиры, разосланные во все стороны, набрали съестных припасов на десять дней.
Вечером 1 августа авангард расположился против Мамбанги. Матросы претерпели несколько неудач. По неосторожности суданцев их пирога опрокинулась. Один из рулевых, занзибарец, вопреки моим формальным приказаниям, направил свой челнок под самый берег, намереваясь проскочить под громадными древесными ветвями, которые нависли над рекой на 15 м. Увлекаемый быстриной, он задел челноком за подводную ветку, и лодка перевернулась, погубив при этом много дорогих вещей и, между прочим, шесть ружей и целый тюк с ожерельями, из которых каждое обошлось нам в 5 франков.
2 августа у нас был смертный случай – первый за 36 дней после выступления из Ямбуйи. Принимая во внимание все лишения и непосильные труды, доставшиеся нам на долю, я еще дивился тому, что наше положение не хуже. Все мы давно нуждались в отдыхе, но караван спешил вперед, в надежде найти на том или другом берегу какой-нибудь поселок, достаточно снабженный съестными припасами, чтобы прокормить нас дней пять.
Достигнув большой деревни, по всем признакам заброшенной по крайней мере полгода назад, мы располагали тут переночевать, как вдруг я услышал какие-то крики и необычное движение. В одной из хижин нашли человеческий труп, уже в значительной степени разложившийся; потом нашли другой, третий… Мы поспешили