здесь у всех нет имен, только прозвища.
– Здесь? – озадачился мальчишка. – В смысле здесь? Мы же в моем родном городе. Хотя мамка что-то говорила, что вокруг все не так, но я не понял, она заговаривалась уже, сипеть начала, зачем-то раздевалась и одевалась, вещи брала, потом бросала на пол и дальше шла.
– Прости, Леня, но она уже изменяться начала. Неадекватное поведение, ты знаешь, что это значит?
Мальчишка кивнул.
– Ну, неправильно себя ведет.
– Примерно. Так вот, странное поведение и сипение – первые признаки, что человек скоро станет пустышом. Иммунных в Стиксе мало, примерно один на сотню, а народу сюда валится много. Сейчас я начну тебе тихонько рассказывать, а ты слушай. Что не поймешь, потом спросишь. И да, сначала давай тебе выберем прозвище, традиция такая.
– А можно, я Бэтменом буду?
– Можно, конечно, если ты такой дурачок. Это ведь навсегда, ты вырастешь, и люди будут смотреть на тебя, как на отсталого. И новое имя выбирает крестный, то есть я. И будут они говорить тебе, что твой крестный придурок, раз так назвал. Я похож на придурка?
Мальчишка покачал головой.
– Нет, не похож. Ты на папку моего похож, он тоже был большим и сильным, погиб он четыре года назад, спасателем работал.
На секунду Амперу показалось, что мальчишка сейчас заревет, но нет, не плакса, сдержался. А с отцом тут расхождение пошли между мирами. Отец Погорелова умер, когда ему только восемь исполнилось, быстрая болезнь сожгла здорового крепкого мужчину за несколько месяцев.
– Так как ты меня назовешь? – быстро переключился мелкий, похоже, вопрос именем его интересовал сильно.
– Ну, школяром, мальцом и шкетом я тебя точно звать не буду. От фамилии мы не оттолкнемся, нехорошие погоняла получатся – горелый, жженый и так далее. Что тебе нравится, чем увлекаешься?
Мальчишка задумался.
– Рисовать люблю, мама даже в художественную школу отдать собиралась, – мальчишка хлюпнул носом, но опять сдержался. – Я птиц любил рисовать, даже просил мне филина завести. Но она сказала, нет.
Ампер усмехнулся.
– Суровая.
Мальчишка кивнул. Потом все же хлюпнул носом.
– Нет ее уже, сосед зарубил топором, когда она за мной погналась.
Вот теперь прорвало, парень разревелся, но, словно следуя приказу о тишине, плакал почти беззвучно. Погорелов слегка передвинулся, домик затрещал, все же не рассчитан на такого бронтозавра, как он. И приобняв парня, тихонько сказал:
– Ты плачь, не стесняйся, смерть в Стиксе – дело привычное.
Парень плакал, уткнувшись в синюю спецовку, которую Ампер так и не удосужился сменить. Он осмотрел своего маленького двойника. Мальчишка был одет по-домашнему. Спортивные штаны – куда ни шло, майка с каким-то супергероем, в его мире таких не было, а может, и были, не его тема, да и Ампер из другой эпохи, он машины мыл на трассе в возрасте Леньки, деньги в семью тащил. Мотнув головой, прогоняя воспоминания, Погорелов вернулся к осмотру мальчишки.