Даташвили, русский Ткаченко, недавно переведённый за «прорыв»8 в седьмую роту и отслуживший уже почти год, и узбек-«черпак» Каримов, имеющий за плечами почти год службы, понуро мялись в туалете.
– Нэ мужской работа! – гордо заявил Даташвили.
– Чё нэ мужской? Узбек тоже нэ баба! – «черпак» Каримов, вполне одобряемый своим земляком из Самарканда сержантом Ибрагимовым, направился в кубрик.
Ибрагимов ткнул Даташвили:
– Сматры мэнэ! Чтоб бил парадак! З тэбья зпрашу!
И захлопнул дверь. Возможно, он вполне понимал, что сей представитель грузинского народа мыть сам не станет. Его, Каримова, земляк уже покинул «поле боя». Но ведь там для того оставался ещё и Ткаченко…
Через пару минут Даташвили вывалился в коридор, сплёвывая на пол кровь, сочившуюся из разбитой губы. Ткаченко спокойно вышел следом.
– Ты чё! Обуре-ел! – Ибрагимов двинулся на Ткаченко, выкатив глаза из орбит от ярости. Это не было продиктовано желанием защитить Даташвили. Нисколько! Просто если уже и «ягнёнок, отданный на заклание» посмеет брыкаться, то кем станет он, Ибрагимов! Ну не самому же очко драить, в конце-то концов, и не собственных же земляков насиловать «женским» трудом!
Яростные попытки Ибрагимова ударить Ткаченко вскоре завершились нижней подсечкой, и Ибрагимов распластался, кривясь от боли, на бетонном полу. Ткаченко опустился рядом на одно колено и упер кулак в челюсть сержанта.
– Вопросы ещё есть? Товарищ сержант!
– Ты труп! – заорал Ибрагимов и схватился за штык-нож. Но в следующее мгновение Ткаченко перехватил его руку, вывернул и резко впечатал кулак в живот Ибрагимова. Тот выдохнул с кряком, выронил нож и скрутился на полу. Далее последовали длинные тирады на узбекском.
Очень скоро в коридор вылезли земляки Ибрагимова по «Средней Азии». Возле «ружейки» уже стоял Даташвили, прикладывая руку к разбитой губе, с группой своих «кавказских» земляков и также таращился в сторону Ткаченко крайне недоброжелательно.
Тучи вокруг Ткаченко сгущались. А он играл с «трофейным» штык-ножом, нагло улыбаясь прямо в чёрные, ненавидящие, налитые кровью глаза вокруг.
– Чё, Ибрагимов, своего земляка отпустил. А нас с Даташвили запер одних с очком разбираться. Да?!
– Узбек мыт пол нэ будэт!
– А кто, Кавказ будет? – Ткаченко умышленно сталкивал две национальные группировки лбами, подыгрывая на «больной струне».
Из кубрика вылез Разорёнкин, окинул взглядом происходящее и вяло скрылся назад, матерясь себе под нос, явно не желая впрягаться за земляка.
– Ты будэш! – вперёд выступил один из солдат-узбеков.
– Ну что, какие ещё будут версии? – Ткаченко, не дожидаясь массовой атаки, выбрал наиболее «аппетитную» из всех присутствующих жертву из числа узбеков и долбанул его сапогом в нос так, что тот опрокинулся, заливаясь кровью из разбитого носа.
– Да это нармалный мужъик!
Кавказской группе, стоявшей вокруг Даташвили,