раньше времени.
– Кхе-кхе!
Во всей этой мировой системе изначально заложен конфликт, посеянный небесными пришельцами далёкого прошлого. И не надо кричать – «ура»! Рано пока. Надо работать над собой, чтобы не свалиться в пропасть, и помогать другим, чтобы нитевидные пуповины, переплетённые между собой, отсоединить безболезненно от себя, – падая вниз, можно не надеяться на прочность органики. Они изучили нас – мы изучим их. Всё войдёт в историю, вся правда. И кто решил, что убить себя это способ покончить с системой, не прав (я не даю таких советов), ибо тогда придётся всем сразу в одно мгновение совершить суицид, что маловероятно – и зачем, спрашивается? Нет.
– Кхе-кхе!
Всё просто. Раз больно отрезать себя одним махом лезвия – зажмите прищепкой пуповину, перекройте движение соков, перетекающих от вас к ним. Наполните себя сами досыта всем необходимым – они бессильны, когда им отказывают в «дополнительной энергии» или пище. Освобождение произойдёт.
– Кхе-кхе!
Время идёт…
– Кхе-кхе!
А кто говорит эту чушь? Откуда исходят слова? Не пытайтесь гадать. Сейчас станет всё ясно и понятно. Пугливая молва не должна утверждать и шептаться. Правда выставляет глупость на посмешище, но я не являюсь, ни тем, ни другим. Так вот, слова эти принадлежат мне, рыдающей скрипке в одной забегаловке. Моя музыка направлена в сторону одинокого пьяного постояльца заведения, который слушает меня, а я пронзаю его мелодичными звуками, больше, конечно, унылыми и беспокойными, насыщенными этими словами, а он, не понимая, откуда исходят слова, выпивает и кашляет, выпивает и кашляет:
– Кхе-кхе!
Секретное оружие
«То, о чём я сейчас пишу, для других могло стать рулеткой или тотализатором, но не деньги мне были нужны».
Если хотите, мне навязали мысль с рождения, что я часть общества и моей жизнью должен кто-то управлять. По своему образу родители направляли меня по тому пути, который в их понятии был идеальным, что, если разобраться, не совсем так. Ибо родители – это прошлое, я сам – настоящее, мои дети будущее. Поэтому я живу по прошлым понятиям, а будущее мне кажется недоступным: я продолжаю копошиться в прошлом, сам того не замечая, – я не могу побороть в себе страх, лень и сомнения, а значит все мои действия предсказуемы.
Я курю на кухне. И ощущаю, что подвергаюсь внешнему воздействию. Мысли чередой сменяют друг друга – они об одном и том же. Для меня отводится своя роль. Просто сидеть, курить, ковыряться в носу. Нечего греха таить, обстоятельства берут контроль надо мной. Я должен ходить в магазин, покупать хлеб, возвращаться, готовить ужин; я должен бриться, звонить Волкову, узнавать новый график работы. Но я продолжаю курить на кухне, поставив локти на грязный стол, войдя в некий транс, – я должен, но не могу!