там ни было, а воз был и ныне там.
Делу помог случай. Нарядная и богатая свадьба, красавица невеста, ребенок -сирота, безутешный муж – вдовец… Кто из газетчиков пропустит возможность расписать случившееся в самых ярких красках?
И популярные издания не пожалели слез и крови. Правда, они кое-где немножко перепутали, кое-что слегка приукрасили, и… Лариса сделалась из двадцатипятилетней медсестры студенткой первого курса медицинского. Эрик -владельцем пивоваренного завода, девочка Кира превратилась из дошкольницы в годовалую малышку.
Но общественное внимание, но резонанс! Что теперь будет? Как развиваются события? Что с ребенком? Кто виноват?
И читатели забросали редакцию взволнованными письмами, а корреспонденты побежали разыскивать свидетелей.
Одна из них, сотрудник «Рассвета на Неве», тряхнула связями. Молодая журналистка специализировалась на криминальной хронике и мечтала в будущем писать сценарии.
Ее дядька, собственный единоутробный дядя Радий Степанович Дно – жертва родительской увлеченности ядерной физикой лет пятьдесят назад, служил не где-нибудь, а в УТРО. Это надо было использовать на сто процентов. Подумайте, какой материал!
Мила Близняк разыскала Эрика. Она позвонила и вприпрыжку проскакала по ступенькам к двери.
На пороге стоял высокий парень в клетчатом фартуке с поварешкой в руке. В нос ударил противный до странности знакомый запах. Что бы это… батюшки! Бедняга, верно, кипятит молоко. Ну правильно, это молоко убежало!
– Здравствуйте. Меня зовут Мила. Я корреспондент газеты «Рассвет на Неве», вот мое удостоверение. А вы – Эрик? Господин Ленц? Я, по заданию редакции… – начала девушка, и смешалась.
– Я Ленц, – Эрик, нехотя, кивнул. На его лице отразилась откровенная досада. Мила увидела из-за его спины круглощекую девчушку с бантиками на черноволосой головке. В ярких глазках малышки светилось любопытство. Но на бледном личике вместо улыбки была написана тревога.
Дочка. Та самая маленькая сирота… – Милке сделалось невыносимо стыдно.
– Корреспондент? Я ждал слесаря, – буркнул хозяин дома, – у нас кран в ванной течет. Извините, мне… нам совсем не до того. Да я и рассказывал уже. Думал, поможет. Думал… Да, а теперь ничего уже не думаю. Давайте… Нет, лучше мы сразу распрощаемся и конец.
Он – усталый и издерганный, чуть не послал ее куда подальше. Нет, не туда, куда вы подумали. Не в его привычках. Он с детства привык как дед, когда злился, отправить надоедливых «к лешакам». Пока рос в Германии, присловье свое забыл. Кто б его понял в Мюнхене и окрестностях? Но здесь в Питере… Впрочем, и здесь, конечно. Это было время и люди совсем не его деда.
В общем, Эрик сначала вызверился. Пусть его оставят в покое! Он ничего не хочет больше рассказывать, и…
Луша, приехавшая от Ирбиса, – что поделаешь. Он сам просил помощи. И Скуратов нашел ему Петра Синицу с его агентством. Значит, пришлось Луше Костиной рассказывать, что знал. Это само по себе было тяжко. Ну а потом началось… Пришлось