не догадываешься?
Аркаша хочет поделиться своими воспоминаниями, связанными с его бурной молодостью, когда он, вместо того чтобы постигать азы психоанализа и изучать фундаментальные труды, бегал по дискотекам, ловил наивных простушек на крючок постоянно рассказываемых непристойных анекдотов и пытался преумножить свои знания в сексуальном просвещении самого себя.
– Это правда, Аркадий Григорьевич? – чуть улыбаясь, спросил профессор Лившиц, обращаясь к Вайсману. – Вы действительно были в молодости ловеласом?
– Что вы, Иннокентий Самуилович! Как всегда, господин Киреев возводит напраслину на честных, добропорядочных, я бы даже сказал, наивных и неискушенных молодых людей, посвятивших лучшие годы своей жизни служению науке и терапии.
– Простите, господин Вайсман, вы это о ком говорите? – не сдержался Разумовский.
– Ай-ай-ай! Нехорошо, Вадим, не узнавать своих преданных студенческих друзей, в поте лица трудившихся над изучением симптомов заболевания паранойей, шизофренией, истерией и прочими интеллектуальными достижениями человечества.
– Ой, Аркаша, я прекрасно помню, как ты исчез с одной, скажу прямо, довольно подозрительной особой на несколько дней, а потом возвратился в родные пенаты такой невыспавшийся, помятый, бледный, что я подумал, а не подхватил ли мой верный товарищ и друг грешным делом какое-либо классическое венерическое заболевание.
– Что же ты, Вадим, позоришь меня перед Иннокентием Самуиловичем и молодым поколением психоаналитиков! Я же рассказывал тебе о том случае, когда мне пришлось помогать бедной, несчастной девушке в решении одной проблемы, с которой она сама не могла справиться.
– Вадим, ты не прав! – вступился за Вайсмана Киреев. – Аркаша тогда действительно помог бедной девушке, так помог, – засмеялся он, – что она потом родила двойню. Прими мои поздравления, папаша!
– Что ты, Валера! Не гневи Бога! Ведь ты прекрасно знаешь, что я никакого отношения не имел к беременности этой девушки. Ее обрюхатил и бросил один подонок, которому я позднее набил морду. Мне же удалось спасти ту девушку, которая после всего происшедшего с нею хотела свести счеты с жизнью.
Смутившийся Вайсман обернулся к Разумовскому и продолжал:
– Вадим! Ну, подтверди, что все было именно так, как я говорю. А то Иннокентий Самуилович подумает обо мне Бог знает что.
Он выжидающе посмотрел на Разумовского, который наслаждался замешательством хозяина дома и не спешил с ответом. Потом, рассмеявшись и выдержав паузу, Разумовский снизошел до краткого пояснения:
– Иннокентий Самуилович! Мы с Киреевым пошутили. Аркадий всегда был с девушками настоящим джентльменом. Эта давняя история действительно не имеет никакого отношения к нашему гостеприимному хозяину. Но ведь ты, Аркаша, не будешь отрицать того, что прекрасный пол запросто мог вскружить твою буйную головушку и ты довольно часто влюблялся то в одну, то в другую девушку.
– Да разве можно устоять перед прекрасными,