терапии. Как бы там ни было, но сексуальная жизнь и терапевтическая деятельность Лебедева оказались для него настолько совместимыми друг с другом, что его вполне устраивало подобное положение вещей. Тем более что ему не приходилось нести каких-либо существенных материальных издержек, как это могло бы иметь место при длительных ухаживаниях за женщинами.
На одном из международных симпозиумов Лебедеву довелось услышать возмущенное осуждение, вырвавшееся из уст одного из мастистых психоаналитиков, который, узнав о случае предполагаемой интимной близости аналитика с пациенткой, возмутился: «Спать с пациенткой да еще брать за это деньги – верх цинизма». Разумовский не воспринял эти слова в качестве табу, распространяющегося на его собственную терапевтическую деятельность. Не страдая излишними укорами совести, он исходил из того, что его работа с пациентами должна оплачиваться несмотря ни на что. Ему импонировало высказывание, согласно которому «лечиться даром – это даром лечиться».
Поэтому он спокойно получал гонорары даже от тех двух пациенток, с которыми имел сексуальные отношения. Правда, с одной из них возникли некоторые осложнения, поскольку со временем она стала претендовать на нечто большее, чем то, что он мог ей дать. И тогда Лебедеву пришлось прибегнуть к хитроумному маневру, в результате которого удалось познакомить пациентку с ходящим к нему в анализ мужчиной, после чего между ними начался роман, а сам он остался в стороне.
Разумеется, он никому не говорил о том, к чему подчас прибегал в процессе терапии. Напротив, общаясь с другими, тем более именитыми, психоаналитиками, Лебедев выступал в роли послушного, правоверного психотерапевта. И он достаточно преуспел в этом, поскольку многие коллеги считали его молодым, но подающим большие надежды специалистом, со временем способным занять высокое положение в психоаналитическом сообществе.
Таковы были будни тех психоаналитиков, которые вместе провели рождественский вечер и которые, позволив себе приятный отдых, продолжали свою терапевтическую деятельность.
Хочу стать мужчиной
Поздний вечер.
После приема нескольких пациентов любому психоаналитику хочется освободиться от того груза, который ложился на его плечи во время профессиональной деятельности, и предаться отдохновению от трудов праведных. Но, к сожалению, многочасовое говорение пациентов настолько глубоко врезается в потаенные уголки памяти, что отрешиться от полученной информации практически невозможно.
Впрочем, почему к сожалению? Быть может, напротив, к счастью, поскольку профессиональная деятельность психоаналитика, как губка вбирающего в себя мельчайшие, даже самые, казалось бы, на первый взгляд незначительные подробности жизненных историй пациентов, позволяет ему избегать склероза и сохранять живость мышления. Как бы там ни было, но переизбыток информации о приходящих к нему в терапию пациентах, большей частью носящей индивидуально-личностный,