мысль о нарциссических пациентах, он пошел к внуку, который, находясь под впечатлением от увиденного в цирке представления, пытался нарисовать стоящего на задних лапах медведя.
На протяжении получаса профессор Лившиц общался с внуком, а затем, уединившись в своем кабинете, включил ставший уже раритетным проигрыватель и поставил не менее раритетную пластинку чешской фирмы «Супрафон», чтобы послушать «Болеро» Равеля. Разумеется, можно было воспользоваться современной аппаратурой и лазерным диском, имеющим более качественное звучание. Именно так профессор Лившиц и поступал, когда в процессе работы над статьями и книгами порой использовал музыкальный фон в качестве необходимой составной части творческого процесса. Но в редкие минуты отдыха от трудов праведных, когда не хотелось думать ни о каких научных изысканиях и терапевтических усилиях, он обращался к своему старому проигрывателю. Больше всего его привлекало пусть не совсем чистое, зато столь дорогое ему по воспоминаниям звучание любимых мелодий. Сопровождаемое легким шуршанием иголки, подобное звучание привычных мелодий создавало какую-то особую атмосферу покоя и умиротворения.
Профессор Лившиц гордился тем, что ему удалось сохранить в своем доме и старую аппаратуру, и коллекцию пластинок с классической музыкой. Правда, он не так часто пользовался ими, поскольку прием пациентов, чтение лекций, написание различных трудов и выполнение должностных обязанностей не оставляло времени для отдыха. Однако если выдавались редкие минуты своего рода «творческого безделья», то он позволял себе расслабиться именно таким образом.
«Болеро» Равеля было одной из отдушин для профессора Лившица. Постепенно усиливающее звучание ритмически повторяющихся звуков не только порождало в его душе воспоминания далекого прошлого, но и служило связующим звеном между настоящим и будущим. Личностно окрашенное прошлое органически переплеталось с настоящим и открывало путь к тому будущему, которое выстраивалось само собой, поскольку умиротворенность и покой снимали излишнюю напряженность, порождаемую экономическими кризисами, политической нестабильностью и безнравственностью, так или иначе проявляющимися в современном мире.
Профессор Лившиц не был ни профессионалом, ни эстетствующим ценителем исключительно классической музыки. В силу необходимости, присутствуя подчас на молодежных вечеринках, устраиваемых собственными детьми, он мог принять участие даже в современных танцах, сопровождаемых неописуемой какофонией электронных инструментов. Однако погружение в классическую музыку давало ему возможность не просто отстраниться временно от житейских невзгод, на что рассчитаны, как правило, бешеные ритмы современных дискотек. Классическая музыка затрагивала тонкие струны его души, которые вызывали к жизни творческую энергию, столь необходимую как для научной работы, так и для терапевтической деятельности. Возможно, к кому-то другому творческое вдохновение