сбрил щетину и через неделю вернул свою обычную форму, только в его белобрысом бобрике внимательный глаз мог заметить легкую седину.
Затор никак не рассасывался. Петр Григорьевич вглядывался вперед и скоро увидел причину задержки – искореженный «Москвич» и перевернутый «Мерседес». Кто-то из новых богатеньких, у которых шоферское мастерство заменяет наглость, пошел на обгон и не справился со скоростью. Сотрудники дорожной инспекции делали свои замеры. Рядом стоял реанимобиль, и свободным оставался лишь один ряд. В этот ряд, словно селедки в сеть, мешая друг другу, тыкались машины. Миновав затор, Ерожин с облегчением вздохнул и нажал на газ. Вдавив затылок водителя в подголовник и обгоняя отечественную автотехнику, «Сааб» полетел по освободившейся трассе.
Первые две недели они с Надей жили как в раю. Обедали в кафе и ресторанах. Посетили балет. Катались по загородным усадьбам и музеям – счастливые оттого, что любят, и оттого, что вместе. Первой опомнилась Надя: надо навестить Севу. Они позвонили Вере на мобильный телефон. Вера звонку обрадовалась и попросила их приехать в больницу. Возле главного входа в ЦКБ она их встретила и провела к Кроткину. Сева занимал отдельную палату с ванной и телевизором. Но комфорт здоровью не помогал. Первая операция прошла неудачно, и теперь врачи пытались исправить свою оплошность. Сева мог лечиться за границей, но транспортировать его не решились. Пуля что-то зацепила в брюшной полости. Кроткин похудел и выглядел очень слабым. Вера подвинула кресла поближе к постели, и Ерожин с Надей уселись возле больного.
Ерожин вспомнил, как его потряс голос Севы. Кроткин говорил сиплым шепотом. После долгих фраз ему требовался отдых.
– Я хочу предложить тебе, Петр, работу. Без меня и Михеева фонд разваливается. Сейчас он в критической стадии. Бери руководство на себя.
– Я понятия не имею, как руководить фондами, – честно признался Ерожин.
– Мой Рудик тебе все объяснит. Можешь приезжать ко мне за советом, – медленно проговорил Сева, помолчал, отдыхая, жестом подозвал Веру и что-то тихо шепнул ей на ухо.
Вера взяла Надю за руку:
– Оставим их, пусть пошепчутся.
Когда женщины вышли, Сева достал из-под подушки электронную записную книжку и протянул Ерожину:
– Здесь все счета в швейцарских и американских банках и коды к ним. Есть еще только один дубль, и он тут, – Сева указал пальцем на свою голову и откинулся на подушку.
Так Ерожин принял руководство.
Свернув с Кольцевой на Варшавское шоссе, Петр Григорьевич через пять минут подкатил к своей башне в Чертаново. Лифт почему-то не работал. Он, словно мальчик, взбежал на шестой этаж и позвонил. Дверь распахнулась так, будто Надя давно держала ее за ручку. Ерожин ступил на порог и тут же оказался в объятьях. Надя прыгнула на него и повисла на плечах. Ерожин ногой захлопнул дверь и понес Надю в комнату.
– У тебя не очень много времени, – сказала она, стягивая с него рубаху.
Зоя