этот процесс называется Лествицей) (см.: Хоружий, 2000).
Наиболее типичная пограничная линия, отделяющая «Я» от «не-Я», – это граница кожи, телесная граница. Это наиболее очевидная для сознания физическая граница, к которой привязывается граница психики, разделяющая внешнее и внутреннее, свое пространство и пространство других. Она становится первичной основой сепарации. Назовем ее базовой пограничной линией, или базовой границей[6]. Вместе с тем, по мере развития, условность этой границы ощущается все более определенно. В какой-то момент распространение пространства психического опыта за пределы тела, т. е. за пределы морфогенетического поля, становится очевидным[7].
За пределами тела располагаются коллективные поля, объединяющее семьи, профессиональные и иного рода группы, сообщества, культурные и этнические общности, и, наконец, все человечество. Как правило, наша включенность в эти поля существенно отличается от включенности в морфогенетическое поле: мы считаем их «своими», но не «собой». Задачи первой половины жизни во многом «привязаны» к базовой границе, именно здесь локализуются многие личностные проблемы. Внутренние конфликты и патология, связанная с базовой границей, – тема отдельного рассмотрения, выходящая за рамки данной работы. Обозначим лишь некоторые из феноменов этого рода: культурные страхи и ритуалы, связанные с отверстиями тела и выделениями из них, пересекающими базовую границу (см.: Дуглас, 2000); татуировки как маркеры границ[8]; ритуальные телесные повреждения (удаления пограничных зон тела) (Лич, 2001); упомянутая выше интерпретация «культурных болезней», понятие «открытого тела» Солхейм (см.: Скэрдеруд, 2003); понятие «кожного эго» Анзье и феномены, связанные с насильственным и перверсным нарушением базовой границы (см.: Werbart, 1994; и др.).
Мэри Дуглас указывает на следующую закономерность: тело часто является моделью для всех ограниченных систем, и его границы становятся репрезентацией любых границ, которые могут быть нарушены или которым что-то угрожает (Дуглас, 2003, с. 173). Наиболее ярко это проявляется в случае сильной травмы, такой как перенесенные пытки. Приведем иллюстрацию травмированной базовой границы из практики работы с беженцами.
Хасан, 30 лет, беженец из восточной страны, с юного возраста участвовал в военных действиях, неоднократно заключался в тюрьму, где подвергался пыткам. Оказался в России один, лишенный контактов и каких-либо сведений о семье. Вырос в благополучной семье: «В детстве я не знал огорчений, все красивыми словами разговаривали». Обратился к психологу с жалобами на нарушение сна и неконтролируемые аффективные вспышки, в ходе которых появлялось непреодолимое желание себя поранить. Увидев свою кровь, начинал плакать. Развитие приступа мог приостанавить человек, которому Хасан доверял: если он крепко его держал, то двигательное возбуждение сменялось разрядкой и плачем. На пятый сеанс Хасан принес и отдал психологу свой рисунок (рисунок