расплести и размочалить веревки. Французский капитан стоя наблюдал, как они трудятся, сидя на корточках.
– Пять лет я провел на плавучей тюрьме в Портсмуте, – сказал он. – Во время прошлой войны.
Хорнблауэр мог бы и посочувствовать, однако думал о другом, да к тому же промерз до костей. Он не только намеревался вновь препроводить капитана в английскую тюрьму, но и в этот самый миг замышлял спуститься в капитанскую каюту и присвоить кое-что из его теплой одежды.
Внизу Хорнблауэру показалось, что звуки – скрипы и стоны – стали громче. Судно шло легко, почти дрейфовало, и все же переборки трещали и скрипели, как в шторм. Он отбросил эту мысль, сочтя ее плодом перевозбужденного воображения, однако к тому времени, как он вытерся, немного согрелся и облачился в лучший капитанский костюм, сомнений уже быть не могло: корабль стонал, как тяжелобольной.
Он поднялся на палубу посмотреть, как идет работа. Не прошло и нескольких секунд, как один из французов, потянувшись за новой веревкой, остановился и уставился на палубу. Он прикоснулся к палубному пазу, посмотрел вверх, поймал взгляд Хорнблауэра и подозвал его. Хорнблауэр не притворялся, будто понимает слова, – жест был достаточно красноречив. Паз немного разошелся, из него выпирала смола. Хорнблауэр наблюдал странное явление, ничего не понимая, – паз разошелся на протяжении не более двух футов, остальная палуба казалась достаточно прочной. Нет! Теперь, когда его внимание обратили, он увидел, что еще кое-где смола черными полосками выпирает между досками. Ни его маленький опыт, ни его обширное чтение объяснений не давали. Но французский капитан тоже во все глаза смотрел на палубу.
– Господи! – сказал он. – Рис! Рис!
Французского слова «рис» Хорнблауэр не знал, но капитан топнул ногой по палубе и указал на доски.
– Груз! – объяснил он. – Груз увеличивается в объеме.
Мэтьюз стоял рядом с ними и, не зная ни слова по-французски, сразу все понял.
– Я верно расслышал, что бриг полон риса, сэр? – спросил он.
– Да.
– Тогда это он. В него попала вода, вот он и пухнет.
Так оно и было. Рис, впитывая воду, способен увеличить объем в два и даже в три раза. Груз разбухал и раздвигал корабельные швы. Хорнблауэр вспомнил неестественные скрипы и стоны. Это было ужасно – он оглянулся на зловещее море в поисках вдохновения и поддержки и не нашел ни того ни другого. Несколько секунд прошло, прежде чем он смог говорить, сохраняя достоинство, приличествующее флотскому офицеру в минуту опасности.
– Чем скорее мы подведем парус под пробоину, тем лучше, – сказал Хорнблауэр. Трудно было ждать, что голос его прозвучит вполне естественно. – Поторопите французов.
Он повернулся и зашагал по палубе, чтобы успокоиться и дать мыслям прийти в порядок, но француз следовал за ним по пятам, болтливый, как советчики Иова.
– Я говорил, мне кажется, что судно идет тяжело, – произнес он. – Оно глубже осело.
– Идите к черту, – сказал Хорнблауэр по-английски.