грустным, но твердым настроением прощаться со всем и всеми, я начала собираться в путь.
Как и когда начинался мой Израиль?
Октябрь-ноябрь 1992 года
– Может быть, ты все-таки не полетишь в страну, где каждый день тебя могут подстрелить?
Такой вопрос задал муж за ужином после просмотра в новостях ролика об очередном взрыве на улице Тель-Авива, куда у меня уже был взят билет.
– Все. Умерла, так умерла. И не отговаривай. Полечу. И все будет хорошо.
Я возражала медленно, но уверенно.
И полетела. Это было осенью 1992 года, не в лучшем году нашей истории. В России еще недавно тоже стреляли, шумели, волновались, встречали на улицах танки, а в продуктовых магазинах до сих пор мало что встречали из продуктов.
А почему, спрашивается, Израиль? Дело в том, что совсем недавно нашелся папин племянник, уехавший в семидесятые годы из Риги в Израиль. Его случайно обнаружила там наша хорошая знакомая, которая поехала туда в гости к своим родным. Она привезла мне письмо от его жены Эллы, из которого я узнала, что Соломон, известный в Латвии и в Израиле человек, узник ГУЛАГа и «узник Сиона», последнее время тяжело болел и только что скончался… Я выразила свои соболезнования, у нас завязалась переписка.
И вот я еду к Элле в гости. Это теперь, когда путешествия стали явлением обычным, можно полететь в дальнюю страну на неделю, даже на выходные. А тогда мы за свои границы вылетали редко, не предполагая, что такое может повториться.
О нашей встрече с милейшей женщиной Эллой и ее родной сестрой Мирой в аэропорту Бен Гурион, об акклиматизации в первую неделю в городке Холон, малом городе Тель-Авива, я рассказывать не буду. О первых впечатлениях об Израиле я высказалась в начале двухтысячных в одной из своих книг «О, Израиль!». Хотя, может быть, и стоит повториться.
Мы обе по письмам составили себе представление друг о друге, не соответствующее реальности. Поэтому в аэропорту долго кидались к совершенно другим женщинам. Она ожидала увидеть крупную яркую стриженую блондинку, я – полную брюнетку невысокого роста. Элла оказалась высокой яркой блондинкой, а я – щупленькой маленькой брюнеткой. Наконец, когда все приезжие нашли своих встречающих и зал прилета опустел, нам ничего не осталось, как подойти друг к другу и весело рассмеяться. Это была любовь с первого взгляда.
По дороге в машине, которую Элла вела очень лихо, она успевала спрашивать о моей семье, рассказывать о своей и пояснять все, что мелькало за окном. А оно все было для меня новым и интересным. И яркое солнце, и пальмы по обочинам, и белые автомобили разных фирм с красно-белыми полосками сзади около номеров.
Первые дни я была от всего в потрясении: от постоянного солнца и от цветущей страны (не игра слов, а цветы цвели повсюду), от разноцветия населения и от обилия еды на полках больших и маленьких магазинов (хотелось плакать, почему они могут так жить а мы не можем?), от интересных праздников (был октябрь – время иудейских праздников Йом Кипур, Суккот, Новый год). Но скоро привыкла, успокоилась и под руководством моей новой родственницы (а Элла