когда он полностью пересматривал те взгляды, которыми еще совсем недавно руководствовался. Как отмечал Л. Д. Троцкий, до революции 1917 г. живший во Франции и внимательно следившей за политической жизнь страны, «Бриан изучение вопроса заменял чутьем»[114]. Пережив в молодости увлечение социализмом, в зрелые годы он отошел от идеологических догм, став политиком, который интуитивно чувствовал реальность, улавливая скрытые течения общественной жизни и сообразуясь с ними. Именно об этом в своем характерном стиле говорил Клемансо, когда констатировал, что «преимущество [Бриана – авт.] состоит в том, что он не знает, что делает»[115].
В начале 1920-х гг. Бриан полностью пересмотрел свои подходы к решению проблемы безопасности. Заняв в 1925 г. пост министра иностранных дел, он ясно понимал, что поле для дипломатического маневра, имевшееся у него в распоряжении, максимально сузилось. Союзники по Антанте отказались подтвердить гарантии безопасности, данные Франции на мирной конференции. Собственными силами для того, чтобы давать немцам постоянно «чувствовать твердую руку у себя на воротнике»[116], Париж не располагал. Чтобы немцы в будущем вновь не стали врагами, с ними предстояло договориться. Объясняя смысл своего курса на примирение с Германией, французский министр открыто признавал: «Моя политика – это наша рождаемость»[117]. При этом, он осознавал, что в середине 1920-х гг. никакой другой курс не нашел бы поддержки общественного мнения. «Стихийный пацифизм выживших в войне подпитывался той надеждой, которую воплощала фигура Бриана»[118], – отмечает французский историк Ж.-Л. Кремьё-Брийяк.
Аристид Бриан.
Источник: Wikimedia Commons
Конференция в Локарно, проходившая 5-16 октября 1925 г., явилась формальной фиксацией неудачи той политики в сфере безопасности, которую Франция проводила с 1920 г. Подписанный там Рейнский гарантийный пакт закреплял послевоенную конфигурацию западной границы Германии и демилитаризованный статус Рейнской зоны. Париж и Берлин обязывались отказаться от взаимного применения силы. Гарантами их соглашения стали Великобритания, Италия и Бельгия. Вскоре после подписания Локарнских соглашений Германия вошла в Лигу Наций и де-юре превратилась в одного из участников послевоенного мирового порядка, вернув себе ранг великой державы. «Просто представьте себе, – отмечал Бриан в интервью газете «Тан», – что Рейнский пакт – это добровольное, договорное согласие [Германии – авт.] с Версальским договором; что соглашением, которое Германия сама инициировала, она свободно признает территориальный статус-кво и провозглашает неприкосновенность франко-германо-бельгийской границы в том виде, в каком она была зафиксирована 28 июня 1919 г. Это, наконец, мир. Это наша безопасность, обеспеченная лучше, чем когда-либо раньше» [119].
Локарнские соглашения получили высокую оценку во всем мире и, прежде всего, во Франции. Заслуги Бриана были оценены: