– ни-ни. Его сам товарищ Сталин держал в руках и на зуб пробовал. Там даже отметки остались. Реликвия!
– Сохранила? – спросили в унисон игроки.
– У меня жена женщина чуткая. Всё понимает с полуслова. Пока я с немцем воевал на фронтах Великой Отечественной, отстреливал гадов через оптический прицел, она в эвакуации была. Бедовала, голодала, но электрод сохранила в целости. До сих пор лежит.
– А где ж ты его хранишь, Дормидонтыч? – поинтересовался сосед по скамейке.
– На комоде держу. На самом видном месте.
– А принести можешь? Хотя бы одним глазком посмотреть.
– Это запросто. Давай ещё одну партию завершим, и тут же сбегаю.
После сыгранной партии рассказчик поднялся и предупредил:
– Только прошу электрод в руки не брать. Сейчас принесу, мигом. – И он, расставив ноги на ширине плеч, трусцой побежал к своей парадной.
Минут через десять, выдыхая свежее водочное амбре в весенний воздух, Дормидонтыч снова появился на глаза доминошной братии.
– Ну, и где твой хвалёный электрод последней пробы? – поинтересовалось собрание.
– Хва! – Дормидонтыч ударил себя кулаком по ляжке. – Жинка не даёт! Я её и так, и эдак, а она: «Знаю я ваши показы. Замусолите, пропьёте. А тебе пора бы уже наказ товарища Сталина исполнить, зубы себе новые вставить. Всё тянешь. На то ведь и хранила электрод ентот столько лет, берегла».
И наш сварщик-рассказчик, наш снайпер-доминошник улыбнулся широко, выставив вперёд два верхних уцелевших зуба, всё остальное было съедено временем.
– Завтра же и пойду выполнять наказ вождя и генералиссимуса, запишусь к протезисту, пущай мне золотые коронки лепит назло всем буржуям и на радость стране нашей.
И как только Дормидонтыч навёл золотые мосты в своих челюстях, звёзды рубиновые с кремлёвских башен сняли. Но Дормидонтыч в этом деле уже не участвовал. Было ли это совпадением или мистикой, трудно сказать, но факт сей имел место в истории. Дормидонтыч не даст соврать.
Как Лаврентий Палыч мне на пятку наехал
Рассказ Гарри Баргайса
Сегодня праздник у ребят, Ликует пионерия! Сегодня в гости к нам пришёл Лаврентий Палыч Берия.
В 1938 году мне исполнилось 14 лет. Жили мы на Мясницкой, в большом семиэтажном доме, населённом красными латышскими стрелками и работниками НКВД. Время было неспокойное. Катком по многим военачальникам прокатилось дело Тухачевского. Краем этот каток захватил и моего отца. В 20-м году, будучи начальником оперативного управления штаба 4-й армии РККА во время советско-польской войны, за ратные подвиги он был награждён орденом Красного Знамени за № 97. Это произошло во время войскового митинга в Гродно, а вручал орден сам командующий Западным фронтом Михаил Тухачевский, сняв его со своего кителя. Этого было вполне достаточно, чтобы моего батю в 37-м упечь в лагеря. Ему ещё повезло, так как всех, тем или иным образом связанных с легендарным военачальником, расстреляли быстро и оперативно.
Но