новенькой – как блестела. И красная краска нисколько не облупилась – даже в сильно деформированных местах. Интересно, сколько времени лежит эта рама… день-два или несколько месяцев – такое возможно? И почему-то казалось, ее еще долго никто не уберет отсюда – из тех, кто сядет на скамейку или будет проходить мимо…
Но есть ли вообще здесь на улицах кто-нибудь?..
Да, Гамсонов уже встретил по дороге двух-трех человек.
II
– Ты мне бы еще в ментуре квартиру снял, – Денис размашисто вышагивал вдоль сияющих трамвайных путей.
– Чего?
– А-га-га… в одном отсеке менты сидят, в другой я – со всеми КПК и наваром. А действительно, сложно догадаться – какой лошок пойдет ныкаться в самую ментовку.
– Подожди… – озадаченный голос Переверзина… пропал в динамике на секунду. – Ты о чем вообще? Ты о…
– Какой ты догадливый. Я о твоей Полетаевой или как ее там.
– Э-э-э… – Переверзин остановился. – Подожди, а-а…
– Мэ-мэ, ты мне там не мекай, как овца.
– Но Денис… подожди, а что она такое сделала-то?
– Она? Она ничё не сделала, – ответил Гамсонов.
– Но тогда…
Пауза.
«Похоже, он действительно не понимает», – подумал Гамсонов.
– Я тебе говорю, что она… она… – Гамсонов выделил это слово. – Ничё не сделала…
– Ну Денис… ты мне можешь объяснить?
– Ну-Дени-и-ис. Ты что там изнываешь, как барышня? Одна уже изнывает от любопытства, чем я таким занимаюсь.
– Ты о ком?
– О ком, о ком, почему ты не сказал, что там еще дочка есть?
– A-а… у этой женщины? А что тут такого? Я ее не знаю, – удивленно ответил Переверзин.
– Ты не знаешь дочь своей родственницы?
– Это дальняя родственница.
Гамсонов бросил трубку и сбрасывал весь следующий час.
Но на самом деле, он был очень воодушевлен и бодр – его так всесильно гнало по Москве, по всем улицам, станциям метро и трамвайным остановкам. Он так здорово обновленно себя чувствовал – после странного, замедленного солнцем города. В Гамсонове будто включились дополнительные ресурсы – он и так всегда ходил быстро, но сейчас все просто расступалось и проносилось мимо! Когда-то он работал катерщиком – теперь ему казалось, он летит с той же скоростью. И главное – раскрепощение во всем теле! По всем высоткам и перекресткам! Работающие плечи будто разгоняют шум машин – быстрее, еще быстрее! Обгоняя трамваи, мимо бордовых бутонов на рекламных табло, серых заводов и деловых центров с голубоватыми ирисками в синем стекле. Сегодня в нем такая особая уверенность! Высокие солнечные лестницы на мосты, земляные подъемы – с ветхой травой, – и текущие белесые воды Москвы-реки… на краю земли. И еще… его сознание. Оно не то что обострилось… оно будто стало свободнее и совершеннее. Вперед, вперед!! – если ему надо было отыскать тихую узенькую улочку или тупиковую задворку, он делал это гораздо быстрее