звонит мобильный. Он смотрит на дисплей – это Переверзин.
– Слушай, можешь ответить? Скажи, что меня нет, а если спросят, когда буду, скажи, не знаешь. Понял?
– Без проблем… – соглашается Костя, беря телефон. – А кто звонит?
– Один тип… то еще динамо. Понял, что сказать?
– Конечно.
После того, как Костя отвечает, что Гамсонова нет, и кладет трубку, Денис забирает телефон и спрашивает:
– Тебе вообще зачем нужна эта публикация?.. Каким там тиражом выходит этот журнал?
– Три тысячи.
– Ага. И на газетной бумаге.
– Ты не понимаешь. Это совершенно неважно. Это очень престижное издание! В нем печатались Астафьев, Шукшин, Шолохов…
– Три тысячи. На газетной бумаге, – повторяет, между тем, Гамсонов утвердительно и ровно. – Разойдется это только по библиотекам.
Будто и не услышав Костю и как бы давая ему почувствовать нелепость всей этой истории. И кто сейчас знает, что выходят еще какие-то литературные журналы, которые печатают серьезную прозу.
– Я тебе говорю, это высокий уровень.
– Высокий уровень? – смеется Денис. – Именно поэтому они плетут…
– Ну да, ты в чем-то прав…
– И почему ты тогда называешь их бездарями?
Но Костя только устало поджимает губы – от этого… «противоречия». Которое он прекрасно знает. Но это ничего не меняет – все равно нужно бороться, а не уходить. Не сходить с пути и пробиваться.
– Эта публикация – солидный зачин… потом я мог бы издаться и прославиться…
– Да неужели! – ерничает Гамсонов.
– Ну да, может, ты прав. Никакой большой славы это не принесет…
– Ну вот так и говори!
– Но премия-то, премия, Динь! Я ведь на премию отправил. Там деньги как-никак.
Костя как бы пытается предугадать эту колею, в которую сворачивает их разговор. Гамсонов будет намекать на одно: вся эта ситуация просто от того, что у вас у писателей ни фига нет денег.
Но Денис все равно неумолим:
– И какие же там деньги? Тыщ сто-двести, наверное? Мне это два месяца работы максимум.
– Но все равно я смогу… – Левашов осекается. – Слушай, Денис. Это совершенно не имеет значения. Это совсем другой вопрос. Я вообще делаю это не ради денег.
– Другой вопрос? Пф-ф-ф-ф-ф-ф…
Костя сейчас не обижен… Как он всегда всколыхивается, когда обычные люди начинают учить его, что «деньги это главное» – нет, он знает, Гамсонов «свой человек». «Который понимает, для меня главное – творчество. Единицы меня понимают…
А может, я теперь не обижаюсь, потому что мне и так слишком тяжко? А может…» – опять болевой укол, нездоровая роящаяся «аналитика» – в жарком мозге.
– Ладно, сам разбирайся, – Гамсонов зевает и ободренно раскидывает руки. – Вот тебе и Рютицкий.
Следует пауза.
– Вообще… тебе легко насмехаться. Ты-то в такие истории никогда не попадал.
– Ну, это не так.
– Ага-ага,