разрезал тишину слегка удивлённый голос.
– Зачем? – моргнула, избавившись от своих раздумий, посмотрев на Реджинальда. Он перехватил взгляд, едва дёрнув бровью и вновь нацепив маску абсолютного спокойствия и уверенности.
– В кабинете Самуэля Эпуларио хранятся интересующие меня схемы города.
– Нет кабинета Самуэля, – я резко посмотрела на собеседника, почувствовав раздражение. Мои руки разжались и на несколько секунд перестали дрожать. – Это мой кабинет, в котором хранятся его вещи, – исправила Бруно-Оделла, отчётливо проговаривая слова.
Уголки губ Реджинальда дёрнулись в едва заметной улыбке.
– Я понял тебя, – он кинул снисходительный взгляд, сворачивая на нужную улицу. Я отвернулась, ещё ощущая остатки внезапного раздражения и потому предпочтя рассматривать здания, проносящиеся мимо нас, пытаясь отвлечься.
Созданную тишину никто не нарушал. Серые дома мелькали в окне, и, глядя на них, я поняла, что голова вновь закружилась. Откинувшись на подголовье сидения, постаралась расслабиться, бездумно рассматривая здания.
Мысли текли медленным потоком. Слыша лишь гул мотора и порывы ветра за окном, я подумала, что впервые за долгое время оказалась абсолютно свободной. Реджинальду требовались лишь схемы, сохранившиеся после Самуэля, и я поняла, что после того, как он заполучит их, я останусь одна. Полиция больше не преследовала, я оказалась полностью свободна. Неожиданно возникло желание покинуть Блэкхоулл. В городе оставались родные мне люди, друзья и знакомые, но я признала, что моё отсутствие никак не скажется на их жизнях, что лишь подкрепляло уверенность в желании. Внезапная мысль бросить всё в этом городе и сесть на первый попавшийся поезд заставила улыбнуться. Я представила, сколько перспектив открывалось впереди: любой город, любая страна. Это была новая глава, которую я была готова открыть. Возможность, чтобы начать всё сначала. В какой-то момент размышления о возможном отъезде из Блэкхоулла я поняла, что дышать стало легко, словно с груди исчез груз, что тянул вниз. В мыслях царило абсолютное спокойствие. Я со слабой улыбкой разглядывала улицы, подмечая зелёные листья на деревьях и лучи солнца, пробивающиеся сквозь весенние облака.
Мы выехали на дорожку, ведущую к поместью. Реджинальд плавно подъехал к самому входу в дом, аккуратно притормозив и заглушив мотор. Шевелиться и нарушать созданный комфорт, поднимаясь с насиженного места, не хотелось, я боялась потерять это чувство умиротворения, окутавшего, точно тёплое одеяло.
– Идём? – вернул в реальность голос Реджинальда. Я повернула голову в его сторону и потянулась к ручке двери, намереваясь выйти, заметив изучающий взгляд холодных глаз.
– Идём, – выбралась из салона и шагнула к дому, доставая ключи, раздумывая над тем, стоит ли оставлять прощальную записку Людовику. Реджинальд уже стоял у входа, ожидая с безразличным выражением лица.
Ключ повернулся в замке, дверь легко открылась.