многим. Единственное, что я бы сейчас добавил к этому разговору, – это наставление соблюдать профессиональные стандарты научности и не скатываться в научные поделки в гонке за публикационные коэффициенты. Проблема деградации уровня научных работ обозначилась только в самые последние годы, когда, по иронии ситуации, российский менеджмент охватила страсть вписаться в мировой научный контекст через увеличение числа журнальных публикаций.
Заключительное интервью – это разговор, который провел со мною журналист Леонид Виноградов для респектабельного портала «Православие и мир» в 2013 г. В этом разговоре, рассчитанном на более широкую аудиторию, мною разъясняются некоторые очень важные для меня положения о понимании гражданской нации и сущности национального строительства в условиях полиэтничной страны, каковой является Российская Федерация. Еще 30 лет тому назад мною была начата ревизия концепта нация в пользу расширения этого понятия не только как типа или состояния этнической общности, но и как формы идентичности (самосознания) или по культурной схожести (этнонация), или по солидарному согражданству, обладающему общими историко-культурными и социополитическими характеристиками. Мой концепт гражданской российской нации – совсем не выдумка, а норма мирового академического языка и общественной практики, хотя западные коллеги неохотно принимают эту новацию, надеясь, что Россия еще должна «досамоопределиться», т. е. пойти по второму кругу дезинтеграции. Однако и в нашей науке и политике понимание нациестроительства на полиэтничной основе утверждается не так просто и требует последовательного просвещения. К моим противникам в рядах научных коллег я отношусь спокойно, но без смирения. Разговоры готов вести, а отказываться от высказанного – не мое амплуа.
Август 2021 г., Москва
Разговоры с этнографами
«Это была наука, и еще какая!»
Интервью с Л. П. Потаповым[10]
В. Т.: Леонид Павлович, интересно было бы услышать: с чего началось ваше увлечение наукой, как складывалась ваша карьера профессионального этнографа?
Л. П.: Дело вот в чем. Я родился в Барнауле. Это был губернский город, выросший на базе Ползуновского и других серебряных заводов. Город был не маленький, с большим числом каменных строений XVIII в. Много было в городе и технической интеллигенции. Там я родился, там успел четыре класса гимназии кончить, пока ее не упразднили. Отец мой был мелким чиновником, служил в канцелярии Главного управления Алтайского округа кабинета Его Величества. Как-то он взял меня еще мальчишкой с собой в Белокуриху, где лечился от ревматизма. Белокуриха – это в 60 км от Бийска, в предгорьях Алтая. Там находятся знаменитые родоновые источники, не уступающие Цхалтубо. Так вот, пока отец принимал лечебные ванны, я с местными алтайскими мальчишками ловил рыбу в речке Белокурихе. Там я научился говорить по-алтайски. Места мне необыкновенно понравились, я просто влюбился