ей заменили распорядок дня,
добавили забот, охрану.
Стражник
постоянно, как тень, за ней ходил.
Следил,
да время складывал или, отняв,
считал её минуты отлучений,
причины находил,
чтоб быть недалеко.
Она ж ко мне в своём влеченье
поостыла. Всё как всегда. Почти клише.
Земля садов,
покрытая подстилкой, стала жёстче.
А дальше – больше:
моя к ней ревность без причин,
к её занятиям, к её предназначенью править.
Представь, как пара в неглиже
вдруг громко отношения чинит.
Нам бы убавить
громкость. Но, увы! Забытьё, непру́ха.
Мы были пойманы, я лишь успел повязкою
прикрыть её бедро,
пригнуться,
как получил удар. Когда ж очнулся,
охранник тот с блестящим топором
стоит, она же за его спиной скрывается
и что-то шепчет в ухо.
Он улыбается,
и гнев в его глазах
блестит под звёздами, и тихо так,
что слышен запах крови, ещё не пролитой,
но закипевшей до предела.
В той тишине она сказала в голос,
что я напал с угрозами.
Что было больно то,
что я ей сделал,
что принудил и даже протянула пояс,
надорванный
колючей веткой. Но, кроме
этой сомнительной улики,
я сам себе был обвиненьем.
Пронзён её наветом, стоял с поникшей головою,
преступленья тенью.
Ведь я не знал тогда, как мир устроен.
Наивно промолчал и подавил испуг,
хоть уничтожен был её словами,
лишь смелость —
всё что оставалось.
И я старался показать, что нет, не трушу
небытия, мучений, боли, пыток.
Гаардвал:
Да, понимаете ли друг,
смерть тела
всегда имеет в перспективе душу.
Но в юности, когда избыток
и сил, и соков, кто ж верит в смерть?
Малколам:
Заметь,
ты сам назвал небытиё. Тот стражник,
что меня убил, спустя мгновенье,
его я так и не нашёл.
Мы разминулись на кругах реинкарнаций.
Я слышал мненье,
что он стал ангелом, одним из старших,
в конце концов.
А если так, то нечего пытаться
узнать мне имя иль лицо.
Когда сливаются в одну две части
разные души, то ангел новый будет чист
от шрамов прошлых злых деяний.
Всё что саднит – лишь память о событьях,
К нам имя новое приходит, как наитье,
освобождая от былых страданий.
Но что вздыхать. По меньшей мере,
её охранник был жесток.
Но что б она, и с радостью смотрела расчлененье,
устроенное этим зверем?
Как моё тело, за куском кусок
окровавле́нный,
летело в пропасть? – не ожидал. На их животное
влеченье
моя душа уже глядела, отстранясь,
уже покинув оболочку.
Как