людям головы и кисти рук и прячет куда-то. Туловища подкидывает на видное место. Преследует только мужиков, женщин не трогает. Человек тридцать уже обезглавил!
– Да-а, суровый мужчина… Педик, наверное!
– Ты не иронизируй! Я серьёзно! Может не поедешь?
– Не могу. Без меня Колян не справится. Если мотоцикл действительно путёвым окажется и решим его брать, то он на нём обратно поедет, а я его машину поведу. Понятно?
– Где уж нам понять высшую математику! Господи, деды уже, а всё – как дети! Брюки хоть надень! А то ходишь вечно, как пацан какой-то, в шортах да футболке! – Алёна вздохнула. – Дед – сто лет, купил себе мопед!!!
– Обидеть норовишь? Ну-ну… Кстати, насчёт дедов. Ты там с Митькой не торопись. Во-первых, вам всего по девятнадцать. Во-вторых…
– Надо сначала получить диплом, на работу устроиться и тэ-дэ и тэ-пэ. Ой, пап, слыхала я всё это тысячу раз, иди уже!
– Умничка! – хозяин дома вернулся к столу и нежно поцеловал дочь в гладкую, румяную щёчку. – И не вздумай становиться блондинкой. Запрещаю. Категорически.
Последнее слово Артём Сергеевич Веретенников, подражая отрицательному персонажу любимого фильма о войне, произнёс с южнорусским «г», погрозил пальцем и многозначительно удалился.
Денёк выдался отменный. Солнце, слава богу, перестало печь после двухнедельного зноя, и теперь светило бережно, ласково, словно прося прощения у земных обитателей за доставленные ранее неудобства. Едва уловимый юго-западный ветерок нёс по бескрайней голубой равнине редкие, невесомые, прозрачные, как тюлевые платочки, облака и заставлял трепетать листики молодых берёзок, высаженных прошлой весной таджиками взамен ими же спиленных в строгом соответствии с городской программой озеленения. Тучный соседский кот возлежал на крылечке подъезда и млел, вылизывая место, где некогда болтались столь дорогие сердцу бубенцы, оттяпанные коварным ветеринаром. А чуть поодаль щеголял в замшевых, цвета маков Иссык-Куля мокасинах пятиклассник Лёвочка Абрамян из двадцать седьмой квартиры. Угольно-чёрным маркером в пухлой ручонке, уже успевшей обильно заволосатеть, кудрявый мальчуган с нахальными карими глазёнками старательно выводил на покрытом розоватой штукатуркой цоколе дома фразу: «Маша Попова – гадина». Увидев взрослого, шалопай вежливо, как учила мама, поздоровался и тут же на коротких ножках помчался за угол, намереваясь придать надписи последние штрихи несколько позже.
– Зашибись погодка, а, Колян?! – Артём открыл тяжеленную дверь подкатившего минуту назад огромного чёрного внедорожника и взгромоздился на кожаное сиденье рядом с водителем. В прохладном салоне чуть слышно дул кондиционер, пахло «ёлочкой» и табачным дымом.
– Да-а, благодать! Здорово, Тём! – короткостриженый, сухопарый, под два метра ростом дяденька в черных джинсах и столь же мрачной футболке с красно-кровавой надписью «Heavy Metal» приветственно протянул жилистую руку.
– А мотоциклетная амуниция