нет, поэтому сейчас запишем кардиограмму малыша и будем переводить вас в дородовое отделение.
– Что значит не рожает? Живот же болел? Болел. А то, что сейчас не болит, это еще ничего не значит! И что значит, нет показаний для родоразрешения? Так найдите, она должна родить сегодня, и родит, нравится вам это или нет. Поставьте капельницу, или что там у вас делается, не мне вас учить. И если вы, лично вы не хотите иметь неприятностей, то вы тут же займетесь своим делом, а не будете праздно разгуливать по коридору. Вы же не думаете, что я ничего не вижу…
– Я ничего специально делать не буду, – медленно чеканя каждое слово, произнесла Катерина, – нравится вам это или нет, – повторила она его слова. – А если вы еще попробуете мне или кому‑нибудь из медперсонала угрожать, я вызову охрану, и вас выдворят за пределы родильного дома.
– Котик! – раздался приглушенный голос со стороны кровати, где, натянув одеяло до самых бровей, лежала будущая мама. – Котик, пусть эта тетка уйдет, я ее боюсь.
– Рыбка моя! – «беременным» коршуном ринулся к ней любящий муж и защитник. Катерина не стала дожидаться итогов саммита между «котиком» и «рыбкой» и выскочила из палаты.
– Катерина Аркадьевна, «тазовое» поднимаем в операционную, первые роды, предполагаемый вес плода – четыре с половиной, – бойко отрапортовала Вера Васильевна, второй дежурный врач в бригаде.
– Хорошо, – кивнула Катерина. – С кем идете?
– С клинордом, хорошая девочка.
– Если что, я подключусь, – произнесла Катя, с удивлением глядя на двигающуюся по коридору маршевым шагом Людмилу Михайловну.
– Не успела предупредить, – быстро зашептала Вера Васильевна. – Этот скандалист из второй палаты еще до общения с тобой орал здесь, что весь город поднимет на уши, и вот, пожалуйста, «уши» уже здесь. Вон как Чингачгук скачет. Все. Уже в образе. Сейчас мир спасать будет.
Ни с кем не поздоровавшись, с выражением лица, будто от нее сейчас зависит по меньшей мере жизнь всего человечества, не сгибая колен – шагом парадного караула, Людмила Михайловна промаршировала в родильный зал номер два.
– Сейчас вылетит и будет вопить, что нужно срочно бежать в операционную, – тяжело вздохнула Вера. – Я тебе, Кать, искренне сочувствую, и хоть нас еще не звали, я от греха подальше пойду мыться, – и она тут же скрылась в небольшом коридорчике, ведущем в оперблок.
Людмила вышла из родзала чуть раньше, чем предполагала Катя, и немного позже, чем предсказывала Вера. Была она тиха, тошнотворно деликатна и предупредительна. Отозвав Катерину в сторонку, Людмила, оскалившись в счастливой улыбке и с бесноватым огнем в глазах, всем своим видом старательно демонстрировала, как ей повезло, что именно сегодня ответственным врачом дежурит «лучшая из лучших» – Катерина Аркадьевна Шереметина. И понеслось. Ах, как она высоко