Если узнаю – а я узнаю – что ты лазила по моей комнате, я тебе найду работу. С почасовой оплатой. Впрочем, можешь и так приходить. Если восемнадцать есть, само собой.
Я не хочу продолжать этот разговор, и молча ухожу на кухню. Не скатиться к обмену оскорблениями, когда он так общается, сложно, а в его среде я чувствую себя неуютно. И уязвимо. К счастью, новый сосед не идет за мной, и я могу спокойно приготовить для нас с Ваней ужин.
Меня не хватит ни на что, сложнее яичницы с сосисками, но, к счастью, Ванька обожает поджаристые сосиски. Пока схватываются яйца, я размышляю над тем, как мы будем жить дальше.
Придется перестроить весь быт, привычки. Как можно меньше выходить из комнаты, хранить не портящиеся продукты в шкафу, перенести к себе чайник и мультиварку, по возможности. Придется перестроить пространство, чтобы нам с Ванькой хватило места. Комната совсем небольшая, но я смогу всунуть туда раскладушку. А вот с работой будут проблемы, как ни крути, а поставить еще и стол для маникюра со всем оборудованием не выйдет.
Придется выходить в салон. Вряд ли я смогу заработать много, но лучше, чем ничего. Попрошу ставить записи так, чтобы успевать забирать Ваню из школы, а потом найду ему угол, чтобы делал уроки и ждал конца моей смены. Домой будем приходить поздно, встречаться с Исаевым – реже.
Пока яичница томится под крышкой, я собираю все, что хочу убрать к себе. Чайник, мультиварку, посуду из расчета на двоих, остатки сладкого, чай. Немного подумав, не забираю кофеварку и кофе – я варю его на удивление отвратно. Даже не знаю, в чем причина, но с самого детства, какой бы кофе не попадал мне в руки, вместо ароматного и бодрящего напитка я получаю невнятную бурду к которой, впрочем, уже привыкла.
Сюда же идет аптечка. В кухне остается только посуда и немного продуктов. Я злюсь из-за того, что мы с Ванькой вынуждены в собственной же квартире прятаться и лишний раз не ходить на кухню. Злость притупляет страх. Вернувшись в комнату, я понимаю, что еда в меня просто не влезет. А вот Ванька за сегодня устал. Оказывается, пока я готовила, он уже справился с рисунком. На альбомном листе красовались три кривоватые фигуры: мама, папа и я.
Себя Ваня не нарисовал.
– Даш, а он кто? Ты его знаешь?
Хороший вопрос. Надо будет выяснить все же, что там за преступление. И как вообще Исаев здесь жил, на каких основаниях. Нанять бы юриста… но где же взять денег? Завтра провожу брата в школу и сяду считать вариант с кредитом на свой небольшой кабинет где-нибудь в офисном центре. У меня неплохая база клиенток. Я прыгала от счастья, когда год назад получилось обновить простенький кабинет на балконе. Мне нравится делать маникюр, хотя тоска по мечте учиться и получить профессию, иногда заглушает все удовольствие от работы.
Но я развиваюсь. Прохожу курсы, мастер-классы, постоянно пробую новые техники и материалы. Клиентов хватает, и если чуть поднять цены, возможно, получится вытянуть собственную студию, где можно работать. Я мечтала о своем салоне, но не думала, что вопрос встанет ребром так скоро и при таких обстоятельствах.
– Не знаю, Вань. Но узнаю. Давай,